МУЗЫКАЛЬНЫЙ ТЕАТР. Александр СИГАЧЁВ

В сокращении. Полный текст - http://www.chitalnya.ru/work/677868/

ПРОИСХОЖДЕНИЕ МУЗЫКАЛЬНОГО ТЕАТРА

   Музыкальный театр имеет многовековую историю. Истоки его – в народных празднествах и игрищах, сочетавших пение, танец, пантомиму, действие, инструментальную музыку. Народный театр и драма существуют в многообразных формах, одни из которых весьма древние, другие – новые. Зачатки драмы есть почти во всех жанрах народного творчества, так как существенной его стороной является устное бытование произведений, а потому и исполнение их. В народной среде нередко можно было встретить талантливых певцов и певиц, сказочников и сказочниц, сказителей, которые с большим мастерством пели, рассказывали и сказывали песни, сказки, былины, сопровождая их исполнение выразительными жестами и мимикой, яркими интонациями, не только передающими особенности сцен и эпизодов, но и характеризующими героев произведений. Сказочники нередко как бы перевоплощались в образы персонажей, как бы входили в роли, буквально разыгрывали сцены, старались представить то, или иное действующее лицо. Уже в этом, то есть в устном исполнении произведений содержаться элементы театра и драмы, так как рассказчики не только использовали жесты и мимику, что свойственно театру, но и прекрасно передавали диалог, стараясь воспроизвести особенности персонажей: царя и Иванушки, мужика и барина, лисы, волка и козы.
   Более развитые элементы театра и драмы присущи народным обрядам: календарным и семейным. Календарные обряды в свою очередь группируются в циклы: зимний, весенний, летний, осенний. Обряды и обрядовая поэзия, представляют собой действие, сопровождаемое пением или прозаическим текстом. Некоторые обряды совершались по установленному традицией порядку: персонажи, как бы разыгрывали роли. Используя маски и особые костюмы. Например. В обрядах масленицы и в семейных обрядах свадьбы.
   Народные театры и драмы в своём развитии прошли сложный путь с весьма древних времён и были связаны с удачной охотой или рыбалкой, сбором урожая. При этом преследовалась практическая  цель – передача опыта молодым, а впоследствии с развитием веры в силу действия и слова возникла магическая цель воздействия на силы природы для достижения желаемого результата. Со временем это всё больше приобретало развлекательный характер: радовать и веселить людей. Так что игры приобретали самостоятельный характер и постепенно превращались в театр. Да и на раннем этапе обряды были театрализованным действием. Игры стали отделяться от обряда и превращаться в представления. В них развивалась сюжеты, диалоги, пение и игра на музыкальных инструментах. Игры соединялись с танцами, хороводами, в которых сюжетная сторона словесного и песенного текста    передавались в действии. «Позднее влияние церковной службы и литературы определило возникновение собственно народного театра и драмы. Сначала религиозные, так называемые «школьные» драмы на библейские сюжеты. Включались вставные сцены (интермедии). А затем эти сцены стали существовать отдельно, расширяясь в целые пьесы» [Приложения - 1 – 14]
   Все ступени исторического формирования народной драмы тесно связаны между собой обрядами, ряженьем, игрой и представлениями. Многие народные обряды не только являлись своеобразными театральными действиями, но и включают ряженье и игры. Обряды соединяют в себе действие и слово и носят праздничный характер. Они совершаются с наступлением нового года, с приходом весны, с началом полевых работ и уборки урожая. Обряд обычно элемент праздника, в котором выражаются радость, надежды и чаяния народа. Это передаётся в песнях, плясках, ряженье, играх и исполнении соответствующих сцен. Особо театрально колядование с хождением со звездой и инсценировка библейской легенды рождения Христа [Приложение - 14], в исполнении которой принимают участие ангелы, волхвы, царь, Мария, Иосиф, пастухи и т. д.
   Из семейно-бытовых обрядов развёрнутое представление – свадьба. В неё входит целый ряд сцен, исполняемых своеобразными актёрами, между которыми были распределены роли. На свадьбах нередко исполнялись игры, которые не всегда имеют прямое отношение к свадьбе. Разыгрывались шуточные бытовые сцены, например, «Осёл на свадьбе», когда сваты приводят с собой осла (ряженого) и происходят разговор между ним и родными невесты. Сват жалуются, что осёл у них босой, надо его обуть и невеста приносит ему обувь. Прежде чем отпустить осла, его угощают вином.
   Итак, на основе обрядов, ряженья и игр возникает собственный театр с соединением традиционного текста с импровизацией. Актёры знали основной словесный текст, но всегда приспосабливали его к обстоятельствам, ко времени и месту исполнения, к запросам зрителей. «Народный театр у славян имеет несколько форм: кукольный театр, балаган, раёк и собственно театр с актёрами и определённой пьесой». Народный театр и драма имели большое общественное значение, как выражение «народного мнения», как зрелища для широкого круга зрителей.
   Театр возник в Индии в древности, достиг наивысшего своего расцвета к концу древней эпохи, в период империи Гуптов (IV-V вв.), и, просуществовав после этого ещё два с половиной – три столетия, стал быстро сходить на нет. Исчезновение театра, однако, не повлекло за собой исчезновение драмы. В IX-X веках, когда профессиональное сценическое искусство переживало состояние глубочайшего упадка, и в последующие века, когда его давно уже не было. Продолжали писаться пьесы, и притом во множестве. Правда, они теперь не ставились на сценах, а просто читались и декламировались перед учёной публикой. В основе своей эти произведения были так или иначе связаны с воздействием народной сцены, повторяя старую драматическую традицию, как по сюжетам, образам, так и по композиции, стилю и языку. Они писались в строгом соответствии с правилами театральных учебников, по-видимому, в учебных целях. Такие «учёные» драмы при внешнем сходстве с ранними творениями, уступали им в художественном отношении. Поэтому, классическая индийская (санскритская) драма [Приложения - 5, 10] эта не литературная драма на санскрите вообще, но драма, связанная с живой театральной традицией, то есть драма эпохи древности и раннего средневековья.  
   К сожалению, в классической (в особенности древней) драме до сих пор остаётся много неясного. Драматический материал далёк от полноты, отсутствуют подробные описания театральных спектаклей в литературе и поэтому наши представления о сценической технике приблизительны. Неясным остаётся вопрос о происхождении театра, так как первоначальная постановочная драма нам неизвестна. Приходится довольствоваться лишь незначительными фрагментами истоков драматургии. Поэтому вопрос о происхождении драмы может решаться только гипотетически и в самом общем смысле. Наиболее вероятным представляется происхождение театра из двух зрелищных форм – культовой мистерии и смехового представления. Во взаимодействии смехового и мистериального представлений рождался театр, но как именно это происходило, мы не знаем. По-видимому. Здесь должно было иметь место высвобождение драматического действа из сферы культа с приобретением самостоятельного характера представлений, совершенствование зрелищной стороны представления, расширения его сюжетной основы и возрастания роли словесного текста. В задней части театральной площадки помещался музыкальный ансамбль, состоявший из небольшого оркестра и певицы или певца. Никаких декораций не было. Это давало неограниченную свободу в размещении событий, позволяло переносить действие из одного место в другое в пределах отдельного акта и  даже показывать два действия, параллельных во времени. Одна из характерных особенностей индийского театра – разговор с лицом, которого нет на сцене. Речь персонажа при этом включает как его собственные вопросы, так и ответы якобы присутствующего здесь собеседника, который вводится методом переспрашивания. «Слова в воздух» (так именуется этот приём) особенно эффектно используются в уличных сценах, где они создают ощущение многолюдной толпы. Сцена, в сущности, никак не оформлялась, но при этом убранству актёра уделялось чрезвычайно большое внимание, грим был маскообразным. Костюм обладал рядом отличительных признаков. Которые сразу же позволяли определить характер, занятия, положение и даже эмоциональное состояние появляющегося на сцене лица. Платья были яркие и красочные. На головы царей и полководцев  надевались блестящие короны, причёски женщин убирались жемчугом, к этому стоит прибавить и другие украшения – ожерелья, браслеты, серьги, драгоценные пояса (хотя всё это было бутафорией, создавалось впечатление роскоши). Сочетание музыки, пластичности жеста, походки, сверкание костюма, напевность декламации создавали великолепное зрелище спектакля древнего театра.
   Драматические спектакли также не обходились без музыки. Велика её роль и в античной трагедии, и в средневековых народных культовых («священных») представлениях. Однако в особом случае драматического искусства, при котором музыка выполняет не второстепенную роль, музыкальный театр сложился на рубеже XVI-XVII веков. Во многих национальных культурах Европы под воздействием гуманистических идей эпохи возрождения нащупывались пути к созданию музыкального спектакля нового типа. Эти искания увенчались успехом ранее всего и наиболее значительными идейно-художественными результатами в классической стране Ренессанса – Италии. Первоначально спектакли не имели точного обозначения и назывались то Fayola in musical (музыкальная сказка), то drama in musical  (музыкальная драма) [Приложения – 1,2, 4,12,13], то, наконец, opera in musical (музыкальное произведение), или, сокращённо, opera (опера, буквально – действие, произведение; по-латыни opera означает труд, творение) [Приложение 1]. Оперные спектакли первой трети XVII века предназначались для придворной знати. Но, начиная с 1637 года, в разных странах Европы открываются публичные музыкальные театры, доступные более широким слоям городского населения. Постепенно опера заняла важное место в жизни общества, стала неотъемлемой частью мировой культуры. Лучшие произведения отражали гуманистические идеи современности, обнаруживали связь с народной музыкой. Однако авторы не могли полностью избежать воздействия эстетических вкусов и воззрений аристократической среды. Эти спектакли получили название оперы-серия (буквально – серьёзной оперы); они были отмечены большой пышностью, торжественной приподнятостью. Во Франции произведения подобного рода именовались лирической или музыкальной трагедией. В XVIII веке итальянская «opera serial» на сценах европейских музыкальных театров постепенно приходила в упадок; её содержание всё более обеднялось. Закостенела также в своих условных формах французская лирическая трагедия. В связи с ростом антифеодального демократического движения повсеместно возникла и приобрела большое общественное значение     комическая опера, реалистическая по своей направленности, использовавшая бытовые сюжеты, почерпнутые из окружающей жизни, в истоках своих связанная с народной музыкой и театром. В истории оперы находят всё более рельефное и непосредственное отражение, чем прежде, борьба различных идейно-творческих направлений, смены художественных стилей. Отстаиваются прогрессивные, демократические основы национальной культуры. Опера способствует формированию самосознания народа, служит одним из высших проявлений национальной культуры.
   Общественно-политическая роль музыкального театра усиливалась и внесла большие изменения в содержания и формы оперного искусства. XIX век ознаменовался появлением музыкально-драматических произведений, в которых воспевался народ, его благородные деяния. Создалось огромное разнообразие типов музыкально-театральных произведений: героико-патриотических, эпических, лирико-драматических и комических. Наряду с реалистическими тенденциями, сказывались и романтические направления.
   Лучшим произведениям музыкального театра свойственны народность и реализм, единство глубокого содержания и совершенной художественной формы, национальная определённость музыки, связь с народным творчеством, с передовой общественной мыслью. Музыкальные спектакли отличались исключительной глубиной психологических характеристик, правдивым выражением душевного мира людей и драматических конфликтов [Приложение 11].
   Музыкальный театр соприкоснулся с авангардизмом, как новой сферой искусства (от французского словосочетания avant-garde – передовой отряд). Цель музыкального театра авангарда в разрыве с устоявшимися принципами и нормами искусства и в стремлении найти принципиально новые выразительные средства в театральном искусстве и способы воздействия на аудиторию. Эстетическая сущность авангардизма в театрально искусстве сводится к открыто декларируемой или же имплицитной («скрытой») подмене центральной эстетической категории прекрасного, категорией нового оригинального: театр абсурда, додекафония, сюрреализм, алеаторика, конкретная музыка, электронная музыка, минимализм, магнитофонная музыка, сонористика и другие в музыкально-театральном искусстве. Авангардизму музыкального театра характерен запрограммированный художником разрыв с воспринимающей публикой, обман её эстетических ожиданий. «В одних случаях субъективное оправдание такого разрыва может объясняться серьёзностью и трудностью художественного замысла, убеждённостью правильностью избранного пути и надеждой на понимание и углублённое изучение произведения будущими поколениями. А в других случаях, таким оправданием может служить активное воздействие на воспринимающего зрителя и слушателя: шок, скандал, эпатаж, ирония над его способностью к эстетическому суждению...».
   «Желательно, чтобы реакция была немедленной, мгновенной, исключающей долгое и сосредоточенное восприятие эстетичной формы и содержания. Нужно, чтобы реакция успевала возникнуть и закрепиться до их глубокого постижения, чтобы она, насколько получится, этому постижению помешала, сделала его возможно более трудным. Непонимание полное или частичное, органически входит в замысел авангардиста и превращает адресата из субъекта восприятия в объект, в эстетическую вещь. Которой любуется её создатель-художник». Такова, например, пьеса Д. Кейджа «4 мин. 33 сек.», исполняя которую пианист должен сидеть в течение этого времени на эстраде, не прикасаясь к клавишам, или же сочинение одного из швейцарских композиторов-авангардистов «Вавилон», исполнять которое должны 15 человек, никогда не державших в руках данных инструментов. Балансируя на грани искусства и неискусства, авангардист зачастую превращается из явления художественного в сферу социального восприятия. Экспериментальное исследование границ искусства – одна из важнейших историко-культурных функций авангардизма. 
   Данная книга  «Музыкальный театр от фольклора до авангарда» является результатом  многолетнего творчества автора в жанре музыкальной драматургии и научных исследований в области истории музыкального театра, его зарождения, расцвета и жизни. Пласты искусства, духовной культуры, литературы, музыки и сценического искусства исключительно богаты в рамках всемирной музыкальной драматургии.  Но до сих пор не существует исследования, которое давало бы обобщенное, представление в этом вопросе. В данной работе предпринята попытка синтеза теории вопроса о музыкальной драматургии с практикой. В качестве примеров, приведены и фактические материалы музыкальных пьес автора данной книги [Приложения 2,3,4].
   Данная работа посвящена вопросам истории возникновения и развития мировой  музыкальной драматургии и музыкального театра [Приложения 1, 12]; их современному состоянию [Приложение – 8],  и перспективам развития [Приложения 9,13]. Раскрываются связи теории музыкальной драматургии с практикой, мастерства сценического слова со сценическим действием. В качестве примеров, приведены фактические материалы музыкальных пьес автора данной книги [Приложения 6,7,8].
   Выявляются древние истоки возникновения и развития музыкального театра, основные элементы которого содержаться в народных обрядах: календарных и семейных. 
    Автор учитывал возросшие запросы по всестороннему  изучению  возрождающегося театра в Российском обществе.
   Особенность данной работы в том, что она может быть полезной студентам, аспирантам и преподавателям по предмету музыкального театра, может быть использована  учёными – фольклористами, литературоведами, этнографами, историками искусства, культуры и театра, а также драматургами, режиссёрами и актерами театра и всем, кто интересуется театрально-художественной культурой.
   Хочу выразить глубокую признательность всему коллективу Библиотеки Истории Русской Философии и Культуры «Дом А.Ф. Лосева» и директору  Валентине Васильевне Ильиной за оказанную большую бескорыстную практическую помощь в данной работе.
   С благодарностью приму отзывы, замечания и предложения о сотрудничестве.
   E-mail:sigacheval@yandex.ru
    Моб. тел.: 8-903- 612.39.27
Приложение 1.
ОРФЕЙ  И  ЭВРИДИКА
Либретто музыкального спектакля в трёх частях
Действующие лица:
Орфей
Эвридика
Нимфы
Аид
Пастухи, пастушки, обитатели царства Аида, фурии, адские духи,  вакханки. Хор, хореография, пантомим.
Сюжет заимствован из античного мифа
Музыка
   Музыка должна быть строго подчинена драматическому развитию спектакля. Речитативы, декламации, хоровое и вокальное пение, дуэты, пантомимы, танцы должны раскрывать свой смысл в тесной связи с действием, разворачивающимся на сцене, придавая выразительность и единство.
   Музыкальное вступление не должно быть подчинено драматическому развитию  сюжета, но выдерживается в живом движении, в жизнеутверждающем начале и жизнерадостном характере.
   В первой части в вокальных партиях на первом плане - рельефный мелодический образ, доминирует исключительная простота музыки с отсутствием внешних эффектов, основанная на мелодичности, гармонии, народной песенной традиции.
   Вторая часть распадается на две контрастирующих части. В первой, устрашающие хоры духов и стремительными мелодиями сопровождающие демонические пляски фурий и адских тёмных духов. Этому противопоставляется нежные арии Орфея под аккомпанемент лиры (арфы и струнных инструментов), звучащие, всё взволнованней. Вторая половина выдержана в светлых пасторальных тонах (флейт, гобоя и скрипок).
    Третья часть вначале музыка насыщена порывистым музыкальным вступлением, развивается до напряжённого развития. Завершается драма хоровым пением с чередованием сольного пения и дуэта, с музыкальным сопровождением, окрашенным в светлые тона, символизируя  торжество любви.
         
Картина первая
Прелюдия
Хор
Орфей полюбил Эвридику…
Как Солнце - небесному лику,
Так лики влюблённых подходят, -
Друг с друга – очей не отводят…
Влюблённых не сводит очей, -
От глаз Эвридики своей!..
Орфей!.. Орфей!.. Орфей!.. -
Не сводит влюблённых очей!..
Ты видишь, Орфей,  Эвридика
Затмила красой Неба лико!..
Весь мир затмевает красой
Твоя Эвридика!.. Так пой, -
И в лире - ты струн не жалей!..
Играй веселее Орфей!..
Орфей!.. Орфей!.. Орфей!.. -
Не сводит влюблённых очей!..
Как Солнце - небесному лику,
Подходит Орфей Эвридике…
Влюблённых не сводит очей, -
От глаз Эвридики Орфей!..
Орфей!.. Орфей!.. Орфей!.. -
Струн в лире не жалей!
Эту давнюю историю, -
Послушайте, люди добрые…
Орфей, Эвридика
Здесь много раз встречали мы зарю,
Здесь счастье нас рукой своей ласкало…
Восторженную молодость свою -
Венчать любовью Небо призывало!..
Эвридика
Здесь поэзии свет, твоей лиры привет, -
Я внимала, Орфей, без усилья…
Ключевою водой и росой молодой
Освежал ты любви нашей крылья!..
Орфей
Вдохновений полёт моё сердце берёт
От тебя лишь, моя Эвридика,
Здесь у озера муз, торжество наших уз,
Здесь любви торжество, Эвридика!..
Эвридика
Как ты славно поёшь, голос твой так хорош,
Орошает бальзамом участья…
Пусть любовь из всего создаёт торжество,
И наполнит нас искристым счастьем!..
Орфей, Эвридика
Сплетём же узоры мелодий певучих;
С небесных глубин, до пределов земли,
Придите, о Духи восторгов могучих,
Чтоб наши напевы устать не могли…
Как дождь между молний проворных и жгучих,
Мы будем блистать в золотистых цикадах, 
Мы будем, как звуки поющего грома,
Как волны, как тысячи брызг водопада…
Орфей
Нас уносит за грань, в многозвёздную ткань,
В океаны бездонной лазури…
Все сомнения прочь, и печали все прочь,
Как туман от грохочущей бури…
Эвридика
Твоих песен полёт, - мне Дыханье даёт,
И любовь улыбается неге…
Звёзд играющий рой, свет и воздух с Землёй
Сочетаются в огненном беге…
Орфей, Эвридика
Вдохновенно поём, свой чертог создаём,
Будет счастье царить в нём, светлея;
Этим пеньем своим, новый мир создадим,
Эвридики, Любви и Орфея!..
Хор
Рассыпьте, как жемчуг, гармонию слов,
Одни оставайтесь, умчитесь другие;
Вас манит на небо, за ткань облаков,
Где меркнут все чары земные…
Орфей с Эвридикой – свободны во всём,
Хвалу им давайте дружней воспоём…
Орфей с Эвридикой в восторге привета,
Поют, словно гении чистого света!..
Рассыпьте, как жемчуг гармонии слов,
И музыки звуки  благие…
Для нежной любови, сплетают покров,
Кропят, как посев облака дождевые…
Эвридика
Орфей, послушай… Милый друг, ты слышишь?!
Как дышит сладость нежности минувшей?!
Орфей
Я слышу!.. так зелёные холмы
Смеются миллионом светлых капель,
Когда гроза, промчавшись, отзвучит,
Встают иные сочетанья звуков…
Эвридика
Какой напев чудесный музы мира,
Царит, Орфей, твоя над миром лира!
В ней, ветров зажигающие звуки,
Как будто звёзды сыплются мне в руки…
Орфей
А там, смотри, прогалины в лесу,
Средь мхов густых, с фиалками сплетённых,
Один ручей, течёт двумя ручьями,
Они спешат, как будто две сестры,
Чтоб встретиться с улыбкой после вздохов…
И всё звончей, настойчивей звучат,
Во мгле земли в безветрии лазури…
Хор
Сколько есть светил небесных, все для вас струят сиянье,
Из лучей плетут чудесных золотые одеянья…
И богатством светлой сферы ты струишь поток огня,
Все лучи свои без меры проливают светом дня…
Сфера жизни, ты блистаешь самой светлой красотой,
Ты вкруг солнца пролетаешь изумрудною звездой;
Мир восторгов повсеместных и непознанных чудес,
Меж светильников чудесных, меж светильников небесных, -
Вы избранники небес!..
Орфей
О, куда бы ни пошла ты,
Я спешу тебе вослед,
Лишь бы ты мне улыбалась,
Лишь бы твой мне видеть свет…
Эвридика
В беспредельности пространства
Лиры я приют нашла,
Мой Орфей, своё убранство
Красоту с неё взяла…
Звук такой от лир исходит, -
Я слилась с душой твоей, -
Как влюблённая походит
На того, кто дорог ей…
Как фиалка голубеет,
Созерцая высь небес, -
Как туман речной темнеет,
Если смолк вечерний лес.
Если Солнце отблистает
И на склоне гор темно.
И угасший день рыдает,
Так и быть оно должно.
Орфей
Мы о чём с тобой  сегодня станем петь?
Из чего сегодня музыку извлечь?!
Эвридика
Пусть поют нам птицы наши, что в плену,
Что в груди заполнят звуком тишину…
Орфей
Пусть же песня станет розою твоей,
Пой, мой пленник, моё сердце, - соловей!..
О, как бьёшься ты о прутья клетки, сердце,
Как ты ищешь к Эвридике сердца дверцу!..
Эвридика
Ум, над которым торжествует страсть,
Орфей
Торжествует страсть…
Эвридика
Чтоб музыкой космическою всласть
Орфей
Музыкой всласть…
Эвридика
Упиться духи звёздные могли,
Орфей
Духи могли…
Эвридика
В восторге танцевали вне земли,
Орфей
Вне земли…
Любовь царит такая у меня, -
Эвридика
Царит у меня…
Орфей
В груди живёт свидетельство огня
Эвридика
Огня…
Орфей
Сестра! Супруга! Ангел! Кормчий мой!
Эвридика
Кормчий мой!
Орфей
Ты в звёздном мире мне дана судьбой!
Эвридика
Мне дан судьбой!
Орфей, Эвридика
И ручеёк, и аромат цветка,
Чьи лепестки ещё дрожат слегка,
Как будто бы целуются во сне,
Влюблённость дарят нам: тебе и мне!..
И ветерок негромок и нетих,
Цветки колышут спутниц всех своих,
И хоры птиц, и летняя листва,
И звуки, и молчанье и слова…
Какой мне неба дар, - твоя краса,
На сердце, как медвяная роса,
Дарит мою зелёную весну.
Орфей
Люблю!
Эвридика
Люблю!
Орфей
Люблю!
Эвридика
Души красу!..
Эвридика
Люблю!
Орфей
Люблю!
Эвридика
Люблю!
Орфей
Любви весну!..
Орфей, Эвридика
На сердце, как медвяная роса,
Какой мне неба дар, - твоя краса,
Хор
Орфей полюбил Эвридику.
Орфей
Я люблю тебя, Эвридика!
Хор
Эвридика полюбила Орфея
Эвридика
Я люблю, люблю тебя, Орфей!
Хор
Какая старая история…
Орфей, Эвридика
Я люблю! Люблю! Люблю!
Эвридика
Орфей!.. Орфей!.. Орфей!..
Хор
Какая дивная история…
Орфей, Эвридика
Я люблю! Люблю! Люблю!
Орфей
Эвридика!.. Эвридика!.. Эвридика!..
Хор
Какая давняя история…
Какая дивная история…
Какая давняя любовь…
Какая дивная любовь!..
Орфей
Орфей и Эвридика! Орфей и Эвридика! -
Едва пропел я наши имена…
Мир, словно замирает, как будто прославляет
Нас тишиной на вечны времена…
Ты, слышишь, Эвридика?!
Эвридика
Орфей, послушай: слышишь?!
Орфей
Все сферы звёзд поют, и шар земной!..
Эвридика
Весь мир нас прославляет, И сердце замирает
От счастья, мой Орфей, любимый мой!.. 
Орфей
Любимая, любимая моя,
О! Как же счастлив, как же счастлив я!
Пою любовь, звени же, голос мой, -
Над всею поднебесной синевой!..
Пусть восхищённый целый мир,
Придёт на песен этих пир;
И будет звуков звёздных рой
Принадлежать тебе одной!..
Пою любовь пред Солнцем лика
Тебе, родная  моя Эвридика!.. 
Эвридика
Любимый мой, любимый мой!..
Орфей мой, пой! Орфей мой пой!..
Все песни в сердце сберегу,
Без них жить больше не могу!..
Орфей
Их песен я сплету венок
И возложу у милых ног…
И будут петь в венке цветы –
Мою любовь, мои мечты!..
И ветер научу я петь,
До звёзд мечтам моим взлететь!
До звёзд взлететь моей любви!
О, счастье истинной любви!..
О, птица светлая любви,
Свои восторги нам яви!..
С тех пор, когда услышал я:
«Орфей, Орфей, я вся твоя!»
И сердце я тебе отдал, -
Мой певчий бог возликовал!
Эвридика
Орфей, Орфей, любимый мой!..
Ты послан мне самой судьбой!
Сама природа вновь и вновь,
Мне шепчет про твою любовь!..
И я шепчу с природой вновь:
Бессмертны песни и любовь!..
Хор
Славьтесь, Орфей, Эвридика!
Славься торжественный день!
Природа всегда приближала, -
День торжества от Начала…
Какая давняя история…
Какая дивная история…
Какая давняя любовь…
Какая дивная любовь!..

Орфей
Хочешь, моя Эвридика,
Я запою для тебя,
Белое облако птицей,
Спустится с неба, любя,
Чтобы в ладонях,
В самых ладонях
Потанцевать у тебя!..
Эвридика
Может быть, это мне снится:
Песни и эта роса.
Эта волшебная птица,
Нашей любви голоса.
Может цветок этот сниться,
Что задымился росой…
В утре цветка золотого,
Лучик любой – золотой!..
Солнце, так ярко сверкает
В капельке каждой росы,
В каждой росинке играет,
Озером нашей любви!..
Радуга дивно играет
В каждой росинке любви!..
Может быть это мне сниться, -
Песен волшебная птица!..
Хор
Славьтесь, Орфей, Эвридика!
Славься торжественный день!
Природа всегда приближала, -
День торжества от Начала…
Какая давняя история…
Какая дивная история…
Какая давняя любовь…
Какая дивная любовь!..
Картина вторая
Хор
Недолго счастьем
наслаждался Орфей
С любимой, прекрасной
Эвридикой своей;
С Эвридикой, с Эвридикой, -
С любовью прекрасной своей!..
При сборе цветов
В долине зелёной,
Эвридика вскричала
От укуса змеёю;
Эвридики, Эвридики, -
Жизнь загублена змеёю…

Побледнела Эвридика,
Светлые сомкнула очи.
И Орфей был безутешен, -
Пел и плакал - дни и ночи…
Эвридика, Эвридика, -
Пел и плакал – дни и ночи…
Орфей
Дни юности не миновали,
Но канули, как в океан…
И жизнь – туман,
И смерть – обман,
И юность, полная печали…
К какому, Эвридика, дню,
К какому ты летишь огню?..
Какие дали, голубели,
Исполненные красоты!
Какие нам цвели цветы!
Звучали нам с тобой свирели!..
Эвридика, где цветы?
Эвридика, где свирели?
Эвридика, где же ты, -
Моя юность и веселье?..
Хор
Завяли цветы,
Умолкли свирели,
Прощайте, - мечты,
Весна и веселье…
Прощайте, - мечты,
Весна и веселье…
Орфей
Эвридика, где любовь?
Где твои лебяжьи руки?
Я с тобой не встречусь вновь,
И бессильны лиры звуки…

Хор
Завяли цветы,
Умолкли свирели,
Прощайте, мечты…
Весна и веселье…
Прощайте, мечты…
Весна и веселье…
Орфей
Не оставлю Эвридику
Я одну в подземном мире,
Я верну её на землю,
Воспою ей гимн в эфире…
 В мрачном царстве душ умерших,
Упрошу царя Аида,
Чтоб вернул мне Эвридику
Мне поможет в этом лира…
Ветку нерасцветшей вербы,
Я возьму в Аид с собою,
Обращусь с призывом к небу, -
Справиться помочь с судьбою…
Воспою ей гимн в эфире…
В мрачном царстве душ умерших,
Не оставлю Эвридику
Я одну в подземном мире,
Хор
В мрачном царстве Аида,
Любителям ужасов – чары…
Ударил Орфей по струнам
Послушной своей кифары,
По струнам её стоголосым,
По струнам её вдохновенным, -
Широкой волной разнеслась
Песня Небесного мира…
В Мире Безмолвия лира -
Песней прекрасного мира,
Музыкой жизни звучала,
Данная миру,  в Начале…
Очаровала Харона, -
Дивная песня Орфея,
Цербер свой бег замедлил,
Он замер и слушал Орфея…
Песней любви к Эвридике,
Песней весны счастливой,
Очаровало всё царство
Прекрасное пенье Орфея…
Склонив свою голову, слушал
Орфея бог мрака Аид.
Тантал забыл жажду и голод.
 Сизиф не катил камень в гору.
Присел он на камень и слушал,
Нет пения краше и лучше…
Заслушались ей Данаиды,
 Забыв о бездонном сосуде.
 И даже  богиня Геката
Грозный свой нрав укротила…
Закрылась Геката руками, -
Не видно, как слезы катились…
И плакал сам злой Эринний,
Всех  тронул напевом Орфей.
И веточка вербы Орфея,
От песен его расцвела.
Из почек вдруг зазеленели
Листочки, даря аромат…
И был упоителен запах
От зелени свежей вербы
И струны всё тише звучали
Его стоголосой кифары,
И песня все тише, и тише, -
И вовсе она замерла,
Подобная вздоху печали,
Вокруг воцарилось молчание...
Молчанье прервал бог Аид:
«Зачем ты пришёл», - говорит…
Орфей
Я пришел в твой мир, Аид,
Лирой душу пробудить…
Тебе ли да не знать, Аид,
Как я страдаю без любви…
Аид, молю тебя и заклинаю:
Верни мне Эвридику, умоляю…
На время к жизни её верни, -
И с миром – в жизнь благослови!
Заклинаю, умоляю,
Лиру к сердцу прижимаю:
Сжальтесь, сжальтесь надо мною
Моей светлою мечтою…
Отпустите Эвридику,
Лишь на время, умоляю,
Заклинаю, заклинаю, -
Слёз жемчужины роняю…
Мы вернёмся в мир с ней вместе,
Насладимся жизнью-песней…
Жизнь, как миг единый краток,
Но в любви он - дивно сладок…
Тебе ли да не знать, Аид,
Как я страдаю без любви…
Вот я пришёл сюда, Аид,
Чтоб лирой душу пробудить…
Аид
- Я верну тебе невесту,
Заслужил её, Орфей…
 Выводи бедняжку к свету
Солнца юности своей.
Но условие исполни, -
За Гермесом вслед пойдёшь, -
Эвридику за собою
Следом к свету поведёшь…
И одно ты должен помнить,
Что б ни сталось на пути,
Не смотри на Эвридику,
Коль решил её спасти…
Без оглядки с нею вместе,
Путь свой должен ты пройти,
Выводи свою невесту,
Сам из ада выходи…
Орфей
Эвридика! Вот же я.
Здесь я, рядом пред тобою.
Почему  зовёшь меня?
Эвридика, что с тобою?
Эвридика, я Орфей,
Я певец твой долгожданный.
Вот я – с лирою своей,
Помнишь, я твой друг желанный?..
Эвридика
Нет, нет, нет,… Не ты, не ты.
Мой Орфей совсем другой!
Он все лучшие мечты
Пеньем и своей игрой…
Исполняет все мечты,
Мой Орфей, - не ты, не ты…
Орфей
Эвридика, посмотри-ка
На меня, - взгляни смелей…
Я всё тот же, Эвридика,
Друг твой и певец, Орфей…
Эвридика
Нет, не ты, не ты - Орфей...
Он совсем, совсем другой,
Он придёт, придёт за мной, -
Настоящий мой Орфей!
Мне не надо никого,
Жду я только лишь его…
Орфей
Эвридика! Долгожданный, -
Это я, твой друг, Орфей!
Эвридика
Мой Орфей!.. Орфей!.. Орфей! –
Где ты, друг мой долгожданный?
Орфей
Мне не веришь, Эвридика?
Но поверь мечте своей,
И спросила б, Эвридика,
Обо мне ты у людей…
Хор
Орфей, Орфей, Орфей, Орфей!
Играй и пой, певец Орфей!
Играй и пой! Играй и пой!
Твоя любовь всегда с тобой!
Орфей, Орфей, Орфей, Орфей!
Играй и пой, певец Орфей!
Играй и пой! Играй и пой!
Пусть зазвучит вновь голос твой!..
И песня пусть летит над миром,
Звучит торжественная лира
Пусть воцарится торжество
Над миром: песнь и божество!..
Играй и пой, певец, Орфей,
На лире струн ты не жалей,
Ведь столько струн, певучих струн,
На лире сердца, пой, Орфей!..
Орфей (ария)
Приди, Эвридика, в сады моей песни,
Царит в них такая прохлада…
Приди и почувствуй дыхание жизни,
Над дивными розами сада!
Меж чудных ветвей,
Поёт соловей, -
Над дивными розами сада!
Алеет закат и, туманом умыты,
Цветут мои розы, отрада…
Взошла уж Луна и калитка открыта,
Я жду тебя здесь, в розах сада…
Меж чудных ветвей,
Поёт соловей, -
С ним жду тебя здесь, в розах сада…
Приди, напои миг дыханием жизни,
Поют соловьи в розах сада!
Приди, Эвридика,  в сады моей песни, -
И царствуй на радость, отрада…
Меж чудных ветвей,
Поёт соловей, -
С ним царствуй на радость, отрада!
Эвридика
Орфей, я в лицо тебя, кажется, знаю,
Такое родное лицо…
И наша любовь: птиц белая стая,
И солнца златое кольцо…
Как Солнце встаёт - в сердце любовь,
Наша любовь, как Солнце встаёт!
Нашу любовь, наша любовь!..
Как хороша, светлая новь!..
Хор
Орфей, Орфей, Орфей, Орфей!
Играй и пой, певец Орфей!
Играй и пой! Играй и пой!
Твоя любовь всегда с тобой!
Орфей, Орфей, Орфей, Орфей!
Играй и пой, певец Орфей!
Играй и пой! Играй и пой!
Пусть зазвучит вновь голос твой!..
Пойдёт она вслед за тобой,
Пусть не легка у вас дорога,
Возрадуйся, душа, и пой,
И прославляй на сердце Бога!..
Эвридика (ария)
Солнце рождается снова,
Тьма исчезает и тень,
Солнцем цветка золотого,
Нам улыбается день!..
Орфей! Орфей! Орфей!
Нам улыбается день!..
Путями земными и звёздными,
С тобою, Орфей, мы пройдём,
И ветви черёмухи росные,
Осыпят нас звёздным дождём!
Орфей! Орфей! Орфей!
Осыпят нас звёздным дождём!
В каплях росы – звёздочки радости,
Целый мир радости, в капле росы!..
Целое озеро, искристой радости,
В капельке чистой росы!..
Орфей! Орфей! Орфей!
В капельке чистой росы!..
Хор
Играй и пой, певец, Орфей,
На лире струн ты не жалей,
Ведь столько струн, певучих струн,
На лире сердца, пой, Орфей!..
Какая давняя история…
Какая дивная история…
Какая давняя любовь…
Какая дивная любовь!..
Скорей, скорее в путь обратный,
Спешит вон из Аид Орфей,
Едва лишь приметной, неясной,
За ним Эвридики тень
Аида миновали царство,
В ладье Харона через Стикс,
Проплыв, преграды миновали
И вот уже забрезжил свет…
И охватило вдруг волненье,
Забилось сердце у Орфея:
Уж не отстала ли она,
Совсем ему уж не слышна…
Она, быть может, в царстве теней,
Осталась бедная стоять,
Он оглянулся на мгновенье,
И сразу смог её узнать…
Его увидеть тоже рада,
Она была почти с ним рядом,
На миг лишь повстречались взглядом
Но вдруг пропала без следа…
Орфей стоял окаменевший,
Казалось, жизнь его ушла:
- О боги! Больше нет надежды
Остался сирым навсегда…
Картина третья
Хор
Прошли года,  Орфей без Эвридики,
Но верен ей по-прежнему Орфей.
И ни с одною женщиной на свете,
Не смог связать бы он судьбы своей…
И вот однажды раннею весною,
Зазеленела травка молодая,
Всходило в небе Солнце золотое,
Как  у Орфея  - лира золотая…
Поднял певец, навстречу солнцу Лиру,
Запел, по струнам тихо ударяя,
И благозвучье дивное эфира -
Природу благодатно оживляет…
Такая сила в песне зазвучала,
Что всё живое звуками манило,
И ранние цветы очаровала…
И всех зверей в лесах заворожила…
Первая нимфа
И вдруг раздался  громкий звон тимпанов,
И смех, и топот дикой пляски Раху -
Толпы Киконских женщин шалых, пьяных,
Справляющих веселый праздник Вакха.
Вторая нимфа
Всё ближе, ближе, подходя к Орфею,
И вот увидели его вакханки,
Вскричали и, как змеи зашипели,
Вот ненавистник женщин нашей пьянки!..
Хор
Все разом налетели на Орфея,
Терсами острыми они взмахнули,
И кровь ручьём лилась его алея,
И праздник  Вакха тем не завершили…
И  голову Орфея, и  кифару
Вакханки в воды быстрые бросали,
И речка Гебра приняла кифару,
И голову несчастного Орфея…
Первая нимфа
Свершилось чудо – струны у кифары, 
Несомые волной реки звучали,
Души Орфея врачевали раны,    
И целый мир до слёз разволновали.
Вторая нимфа
Дриады с Нимфами все, в знак печали,
Свои густые косы распустили,
И тёмные одежды одевали,
И плачь печали, к небу возносили…
Хор
Река все дальше, дальше уносила
И голову Орфея, и кифару,
Морские волны к берегам Лесбоса
Несла печали золотую пару…
Первая нимфа
С тех пор в Лесбосе  зазвучали дивно
Глава Орфея и его кифара,
И в небесах она - Созвездьем Лиры
С звездою Веги в самом центре Мира!
Хор
Какая давняя история…
Какая дивная история…
Какая давняя любовь…
Какая дивная любовь!..
Вторая нимфа
Сошла Душа Орфея в царство теней,
И с Эвридикою его свёл случай…
И заключил любовь в объятья гений, -
С этих пор, они уж стали неразлучны...
Хор
Славьтесь, Орфей, Эвридика!
Славься торжественный день!
Природа всегда приближала, -
День торжества от Начала…
Какая давняя история…
Какая дивная история…
Какая давняя любовь…
Какая дивная любовь!..
Конец

Приложение 2.
АЛМАЗНЫЕ ЦВЕТЫ
Музыкальная пьеса, по мотивам древних эллин.
Действующие лица и исполнители:
Ецресс – владелец алмазного дворца
Людэмио – дочь Ецреса
Картаб – влюблённый юноша, старатель по добыче алмазов на рудниках
Забадрат – управляющий алмазными приисками.
Кинватсан - Учёный звездочёт
Ариозон - поэт, певец.
Место действия  - в горах, на алмазных приисках
Время действия – весна, пора цветения
АКТ ПЕРВЫЙ.  Цветочное волшебство
 Город Алмазный. Здесь рабочие  добывают алмазы из глубин рудников. Управляющий города живёт в доме, украшенном алмазами. Высокое окно в этом доме открыто и занавешено причудливой занавеской.
   На сцене появляется Картаб. В руках бережно несёт удивительный букет алмазных цветов.

КАРТАБ.
(Останавливается у окна, зовёт Людэмио через причудливую занавеску.)
Людэмио…  Людэмио! Людэмио!..
ЛЮДЕМИО. (Отвечает, отодвинув занавеску.) 
Зачем, так громко ты зовёшь,
Картаб, я, чем тебе мила?
Ты каждый день цветы несёшь,
Чудесные, как жизнь сама!..
КАРТАБ.
Не всё ж выискивать алмазы
В глубинах беспросветных руд;
Что ж не могу позволить разве -
Тебе цветы принесть, мой друг?!
Вот прихожу к тебе украдкой,
Всего на несколько минут…
Без этого не жить никак мне, -
Иначе жить я не смогу!..
Моя единственная радость -
Дарить тебе мои цветы!
И в том лишь мне одна отрада, -
Чтоб только улыбнулась ты!..
ЛЮДЭМИО
 (Быстро выходит на улицу. Бережно принимает цветы из рук Картаба, с удовольствием вдыхает их аромат.)
Когда узнают, что украдкой
Из рудника сбегаешь ты,
Накажут, ведь, кнутом иль палкой -
За эти дивные цветы…
КАРТАБ.
Как рад я, что цветов тех алых
Здесь очень трудно отыскать…
И только мне Господь послал их,
Кустом большущим, - не объять!..
ЛЮДЭМИО.
Ты покажи мне куст тот милый,
И я сама нарву цветов…
КАРТАБ
Не будь жестокой, Людэмио,
Отдать я тайну не готов…
О это дерево, восторг мой!
Как тайну в сердце берегу,
Без этой радости нежданной, -
Ни дня прожить я не смогу…
Поёт тебе здесь воин песни,
А я дарю тебе цветы;
Должна ты дать мне слово чести, -
Лишь у меня цветы брать ты!..
ЛЮДЭМИО
Когда подумаю я только,
Тебя ж ведь могут наказать,
На сердце неспокойно, горько,
Не знаю даже, как сказать.
КАРТАБ
Так что ж, накажут, пусть накажут,
Лишь цену больше обретут
Цветы, моею болью, даже -
Ещё прекрасней зацветут!..
ЛЮДЭМИО.
Ах, боль твоя, Картаб, бесценна,
Пусть будет болью общей нам…
Поверь, тебе я буду верной
Подругой и твоим цветам!..
Прошу, Картаб, будь осторожен
И осмотрителен, будь ты…
КАРТАБ
Как счастлив я теперь, о Боже!
Дарить… Дарить! Дарить цветы!.. (Уходит).
АКТ ВТОРОЙ.  Флейта любви
ЛЮДЭМИО. (Под окошком Алмазного дома любуется цветами. Поёт.)
Лейся пеня золотая,
С золотых полей,
Где в лучах  роса сверкает,
В небе радуга сияет, -
Эгей, гей, гей!
С золотых полей!
Здравствуй, небо голубое,
Радость юных дней!
Утром росы блещут в поле -
И поётся поневоле –
Эгей, гей, гей, -
Радость юных дней!
Даже солнце в небе радо
Золоту полей!
Ветер песнь мою услышит,
Ниву ласково колышет:
Эгей, гей, гей, -
Золоту полей!..
(В окошке, отодвинув занавес, появляется  Эрцесс.)
ЕРЦЕСС.
Откуда чудные цветы
Непревзойденной красоты?
Кто подарил тебе, признайся?
ЛЮДЭМИО
Ты сам, отец мой, догадайся;
Кто мог мне подарить цветы
Непревзойдённой красоты?
ЕЦРЕСС.
Уж не любовь ли пробудили
В тебе, столь дивные цветы?
Ах, Людэмио, Людэмио,
Любить теперь уж вправе ты…
Любовь дороже всех алмазов,
В ней все сокровища мечты,
В ней – Чистота, в ней – Высший Разум,
Источник – вечной Красоты!
Я за любовь твою спокоен,
Нет выше этой высоты!
Но всё же, мне напомнить стоит:
С влюблённостью не спутай ты…
И забывать, к тому ж, не стоит,
Что ты своею красотой,
Смущаешь тех, кто не устроен
Для жизни на земле святой…
Теперь труднее вдохновенье
Открыть для сердца своего…
К прекрасному царит презренье,
Всё тяжелей понять его,
Чтоб у любовного причала
Волну с ладьёю повенчать,
Желал бы юным, для начала,
Учителя Любви послать…    (Закрывает занавес на своём окне.)
ЛЮДЭМИО (Поёт.)
Вдали и рядом, над лесом и садом,
Флейта любви звучит, тоскуя;
Флейта звучит в душе, тоскуя:
«Люблю, люблю! О, как люблю я!..»    (Собирается  идти в дом.
АКТ ТРЕТИЙ.  Алмазное опьянение.
Людэмио собирается уходить домой. Появляется Забадрат.
ЗАБАДРАТ (обращается к Людэмио)
Не уходи, о Людэмио,
Не исчезай, так быстро ты…
Что за цветы? Как они милы!
Небесной, дивной красоты!..
Давай поговорим немного,
Мне надо важное сказать…
ЛЮДЭМИО (Прижимает к себе цветы, словно рискует лишиться их.)
Так не хотелось бы, ей-богу,
Про важность всякую слыхать…
ЗАБАДРАТ
Не говори так, Людэмио,
Хоть неприятно это мне,
Сказать, как черви дождевые
Рабы копаются в земле…
Пусть «То, что Нужно», добывают, -
Алмазы с золотом в цене,
Нас по богатству почитают…
(Людэмио пытается возразить, Забадрат перебивает его.)
Не возражай, Людэмио, мне…)
Твоё блистанье, Людэмио,
Вот неземная красота!
Ты, драгоценный перстень Мира,
Твоя Любовь и Чистота!..
ЛЮДЭМИО
Мне говоришь об этом снова,
Особенного, что во мне?
Принять я лести не готова,
Мне лесть от детства не в цене…
ЗАБАДРАТ
Свет Солнца, сквозь листву лесную,
Нас не взволнуют так весной,
Как сквозь отверстье небольшое,
Струится лучик золотой!.. 
Ты в нашем прииске дремучем,
Поверь, Людемио, поверь,
Как в тёмном царстве этот лучик,
Как в царство Истинное дверь!..
ЛЮДЭМИО
Признаться, странно видеть это,
Как город роется в руде,
Ах, здесь не надо быть поэтом,
Чтоб видеть рабство в их труде…
Ход в подземелье прорывают,
Сокровища влекут из тьмы;
Трудом рабочих доставляют,
Алмаз для прихотей земных.
ЗАБАДРАТ
Верь: нерушимо знатных братство,
Богатство наше божество…
Наш бог Един – наше богатство,
И нет святее ничего.
И дух мы подчиним и тело,
Весь мир лежит у наших ног…
ЛЮДЭМИО
С пещеры покрывало смело
Мечтала б сдёрнуть, где ваш бог!..
Сорвать бы мрачную завесу,
Вы держите рабов за ней,
Искать алмазы - прихоть бесов.
Алмазы – души у людей!..
Вот настоящие алмазы!
Вот настоящий бриллиант!
Душа без примеси проказы,
Небесной чистоты гарант.
ЗАБАДРАТ
С тобою спорить я не стану;
Что в злате счастье, - спору нет…
Мне подари цветок на память…
ЛЮДЭМИО (Сильнее прижимает к себе цветы, как несметные сокровища.)
Нет, не могу…
ЗАБАДРАТ
Что так?
ЛЮДЕМИО
Секрет…
ЗАБАДРАТ
Но всё ж равно они увянут,
Не нынче, завтра иль поздней…
ЛЮДЕМИО
Нет, не увянуть, не увянут,
Они душа, души моей!..
Я верю: скоро, очень скоро,
Пусть рад ты этому, не рад, -
Из разноцветий незнакомых
Благоуханный будет сад!..
ЗАБАДРАТ
А мне смешно, скажу по чести,
Цветы, такая мишура,
В алмазных россыпях чудесней,
Блистаний солнечных игра!
И к ним я предлагаю руку
И сердце верное в огне…
ЛЮДЭМИО (Со смехом убегает)
Оставь себе всю эту скуку, -
Богатство всё – оставь себе!..
АКТ ЧЕТВЁРТЫЙ.  Побег рудокопа.
Тёмная пещера шахты рудника.  Вокруг небольшого костерка сидят небольшая артель рудокопов-старателей. Один из них играет на кифаре. Пьют вино, ведут беседу о свободе.
КАРТАБ (обращается к друзьям.)
Странное дело в городе нашем,
Люди стесняются поступков хороших.
Но, к примеру, кто-то нахамит, скажем,
Нас это меньше всего тревожит…
Стоит кому-то сделать доброе дело,
А тем более – дело, изящное, красивое,
Тут и начинают вас, справа и слева,
Окучивать, как надо - люди спесивые…
Сделают гадость вам несусветную,
И мстить начинают за гадость эту;
Хотите, я сейчас вам поведаю,
Одну такую историю, по секрету?
ПЕРВЫЙ РУДОКОП
Послушай, Картаб, не стоит заводиться,
И ворошить эту муть людскую не стоит:
Лучше налить и выпить огненной водицы,
Согласитесь, каждый из нас выпить достоин…
(Наливают вина. Пьют.)
ВТОРОЙ РУДОКОП
Послушай, Картаб, начальство интересовалось,
Куда ты в самоволку уходишь?
Ты бы угомонился малость,
А то с Людэмио глаз не сводишь…
Далась, брат, тебе эта Людэмио,
Которая кичится своей красотой…
Пойми, она для всех хочет быть милой,
А ты, лишь рудокоп простой…
ТРЕТИЙ РУДОКОП
Скажу тебе, Катраб, не в обиду только,
Странная она какая-то, хоть и красива…
А женихов-то у неё, подумай, столько.
Они с деньгами такими, что тебе и не снилось…
КАРТАБ. 
Довольно! Это не подлежит обсужденью…
Я чистотою и разумом её заворожён…
ПЕРВЫЙ РУДОКОП.
Мы, Картаб, даём совет тебе дельный,
А ты, знай, упрямо лезешь на рожон!..
Я подслушал разговор управленцев,
Они говорят: сечь таких надо, как скотов!
Ты же знаешь: у них ведь – камень вместо сердца,
Так что, к побоям, Картаб, будь готов!..
Зачем плениться, вином девичьих объятий,
Коль плетью хлещет жажда и голод?
«Работай!» - кричат они… И нет  понятья,
У них - о твоей любви и что ты молод!..
Вот и я работаю глубоко под землёй,
В этих отвратительных, пещерах тёмных…
И мне недоступно опьянение красотой,
Вот и хмелею здесь от вина, бездомный…
(Обращается к Ариозону)
Эй, поэт,  сыграй на китаре и песню спой,
Чтоб и душе и сердцу веселее было…
Картаб, налей ему вина, друг мой,
Пусть песня пелась так, чтоб - любо-мило!..
АРИОЗОН (Играет на гитаре, поёт.)
Выпит напиток жизни моей,
Пой песню, пой!
Чаша пуста, эй, друг, налей,
Снова выпьем с тобой!..
Мы чокнемся, друг, не для тоста с тобой,
Чтоб выпить за наших друзей!
Чаша пуста, эй, друг мой, налей!
Выпит напиток жизни моей!..
Нет солнца для нас, тучи небо закрыли,
День померкнет в заботах постылых,
Пусть ночь закроет глаза пеленой,
Пей, друг мой, пей и пой!..
Пусть будет ночь другом последним, -
Всех утомлённых, хмельных мечтой…
Мы не живём в этом мире, мы бредем,
Пей, друг мой, пей и пой!..
Чаша пуста, эй, друг, налей полней,
Снова выпьем с тобой!..
Выпит напиток жизни моей,
Пой песню, пой!
КАРТАБ
Братья, бежим со мной из этого ада!
ВТОРОЙ РУДОКОП
Куда? Пить вино небес красоты и тьмы?
Нет, брат, туда нам бежать не надо…
Забудемся в краденом вине тюрьмы…
У нас нет неба и времени им любоваться,
Будем в вине искать мы, чего лишены…
КАРТАБ
Но отчего бы нам не уйти отсюда, братцы,
Не вернуться в деревни, в приют тишины?
Братья, хозяева собрали горы алмазов и злата,
Чего же им, алчным ещё надо?
Они уж, как боги пьяны богатством,
А мы бедны и жалки, как овечье стадо!..
Вы, как хотите, но я сбегаю домой,
И пусть оно будет, что будет…
Есть ли из вас, кто пойдёт со мной?
Нет никого?  Ни единого? Эх, люди…
Картаб со всеми По-очереди обнимается, поспешно уходит.
АКТ ПЯТЫЙ.  Свет незримый.
Алмазный дом обвит удивительными незнакомыми цветами. Под окном стоят Людэмио и Картаб. Картаб дарит Людэмио огромный пук удивительных безымянных цветов, она в ответ награждает его поцелуем. Появляется Кинватсан.
ЛЮДЭМИО
О звездочёт, всегда ты кстати…
А я, со своей стороны,
Признаюсь, что твоё участье,
Мне в радость, как приход весны!..
КИНВАТСАН
Цветы, цветы и вся, как есть, в цветах,
Ты и цветы пленила, Людэмио!..
ЛЮДЭМИО
Всему тому виной, мой друг Картаб
КИНВАТСАН
Как с вашей стороны, друг юный, мило!..
ЛЮДЭМИО
Скажи, Кинватсан, как нам быть?
Картабу голову уж негде приклонить;
Труд каторжный покинул... Вот на воле,
И незавидна у бездомного доля…
В хрустальном доме, быть нельзя нам вместе,
И мне скитаться с ним, немного чести;
Быть может ты, Кинватсан, нам уважишь, -
По дружбе, что-то дельное подскажешь… 
КИНВАТСАН
Могу лишь поделиться я советом,
Жизнь жизнью создана, свет – светом.
Послушайте, скажу вам для начала,
Мысль древняя, но снова новью стала.
Но мысль должна пойти издалека,
Понять её, задача нелегка,
Но полпути уже вы одолели,
Теперь определиться важно в цели.
Готовы ль вы, мой выслушать рассказ,
Он без корысти, лжи и без прикрас.
ЛЮДЭМИО и КАРТАБ (В один голос.)
Да, звездочет, мы выслушать готовы…
КИНВАТСАН
Присядем на скамье, в саду цветов.    
(Срывает цветок и на его примере начинает свой рассказ.)
Семя ростком прорастает,
Цвет сей - венчает росток;
Цикл  свой, цветок завершая, -
Новое семя даёт…
Горы в песок превратятся,
Вновь из песка возродятся,
Птицы живут - из яиц,
Яйца родятся - от птиц…
Всё во Вселенной привычно -
Жизнь повторяет циклично:
Семя продукт – эволюции,
Плод от него – инволюция.
Первое семя откуда?
Жизни потенции – чудо.
Древа потенция  – семя,
Семени – новое древо.
Всё, что на свет народилось,
Прежде уж миру явилось.
Верен закон тот во всём,
В мире единый закон.
В мире ничуть ни прибавить,
Что-то нельзя, ни убавить.
Отроду и до кончины, -
Нет ничего без причины,
Всё, что ушло - возвращается,
Смерть – новой жизнью венчается,
Всё в этом мире вращается,
И на свой круг возвращается.
Формы все вновь повторяются,
Гибнут и вновь возрождаются.
Множество, множество раз, -
Звёздочка в небе зажглась.
Всё в мире в вечном движенье,
Гибнет – идёт к возрожденью,
Нет окончанья движенью,
Гибели и возрожденья.
Всё распадётся на части,
Только лишь - не в одночасье.
Части опять соберутся,
Вновь они вместе сольются.
Души все в мире едины,
В вечности - неистребимы;
Гаснет звезда,  возгорится,
Мир красотою пленится…
Урок первый мой повторите…
Как поняли это, скажите?
Ответьте, мне юное племя, -
Не зря посадил ли я семя?
ЛЮДЭМИО
Всё приходит к концу, возвращаясь к началу,
Как ладья, -  от причала – к причалу.
Разум наш, как инволюция вышнему разуму,
Вышний Он – эволюция нашему разуму.
КАРТАБ
То, что бессмертно, не умрёт, но и жить не может,
Ни пространство, ни время его не тревожат.
Так облака плывут по небу, но это не Солнце или Луна,
Так же действительность наша отлична от грёз или сна.
КИНВАТСАН
Волей Вселенской души  - простирается Небо!
Волей Вселенской души - дышит воздуха ветер!
Волей Вселенской души - Солнце над нами встаёт!
Волей Вселенской души - наша природа живёт!..
  (Все участники спектакля выходят на сцену, исполняют песню "Счастье любви".)
Посмотри, милый друг, -
Сколько счастья вокруг!
Лишь бери, как уздечку зари!
Видишь: солнце встаёт,
Птаха песни поёт, -
Нам с тобой по весне о любви!..
Милый друг, под Луной,
Золотой-золотой, -
Всё живёт для победы любви!
О любви об одной,
О любви, лишь одной,
Нам поют, по весне соловьи!..
Счастье в жизни любить,
Выше радости нет;
С милым хочется быть вместе тысячу лет…
Где любовь, там мечта –
Соловьём запоёт;
Где любовь, - красота, пышным цветом цветёт!..
Видишь: солнце встаёт,
Птаха песни поёт, -
Нам с тобой по весне о любви!..
Посмотри, милый друг, -
Сколько счастья вокруг!
Лишь бери, как уздечку зари!
Конец спектакля
Приложение 3.
                          БАХЧИСАРАЙСКИЙ ФОНТАН
Музыкальная пьеса по одноимённой поэме А.С. Пушкина.                                                                                                                                                                                        
                                 Действующие лица:
Пушкин А.С. - желанный гость в имении Осиповой П.А.
Осипова П. А. - хозяйка имения «Малинники»
Зина, Анна, Алина - дочери Осиповой П.А.
Катенька Вельяшева, Машенька Борисова -  барышни
Онегин - сосед Осиповой П.А. ,молодой помещик, поэт
Гирей - крымский хан;
Зарема -  первая жёна хана Гирея
Зульфия - наложница хана Гирея
Мария - польская княжна, невольница Гирея
   Участники массовых сцен: дворянское общество поместья Осиповой П.А., слуги, крестьяне; обитатели гарема хана Гирея: жёны, евнух, охрана. Хор, ансамбль балета и танца;
   Краткая увертюра, музыкальное вступление к каждой картине,  музыкальное оформление мелодекламаций и речитативов сопровождаются мелодией романса А. Власова «Фонтану Бахчисарайского дворца».
                                 СЦЕНА ПЕРВАЯ
   Гостиная в типичном барском доме Прасковьи Александровны Осиповой. Два ряда белых высоких колонн. На стенах гостиной висят подсвечники с зажжёнными свечами. Вдоль стен установлены роскошные старинные стулья, на которых сидят весёлые гости в праздничных, ярких нарядах. Молодые пары танцуют очень живо, вдохновенно и торжественно. Хозяйка дома Прасковья Александровна Осипова, несмотря на свои лета – изящна, проворна, весьма обаятельна.
   Вбегает в залу Зина, младшая дочь  П.А.Осиповой.
З и н а (очень возбуждённо) Господа, господа! Пушкин приехал!..
   Входит Пушкин, и всё словно преобразилось и ожило в зале, стало как будто ярче и светлей. Зина остановилась в двух шагах от Пушкина, часто дыша, рассматривая его во все глаза, словно не веря, что перед ней действительно сам Пушкин.
П у ш к и н  (обращается к Прасковье Александровне)  Здравствуйте,  милая Прасковья Александровна. Все свои самые лучшие чувства щедро дарю вам!.. С трудом добрался до вас, поплутали изрядно с  моим ямщиком, - чуть к лукоморью не укатили…
П р а с к о в ь я   А л е к с а н д р о в н а  (протягивая обе свои руки Пушкину) А мы, признаться откровенно, уже и не знали, что и  подумать. Заждались  вас и переволновались изрядно. А уж как Зина переволновалась, так лучше и не спрашивайте!..
З и н а  (взволнованно) Правда, правда, истинная, правда! Заждались мы вас Александр Сергеевич! Ой, уж как мы заждались Вас: и Анна, и Катенька, и Машенька!.. За все наши волнения, просим уплатить нам дань: прочитать свои новые стихи…
П у ш к и н  (кивает одобрительно) хорошо, хорошо, душа моя, сегодня непременно я прочитаю свою поэтическую новинку.
П р а с к о в ь я   А л е к с а н д р о в н а  (желая освободить Пушкина от натиска Зины, знакомит его со своим новым соседом) Александр Сергеевич, познакомьтесь: наш новый сосед Евгений Онегин. Думаю, что вы с ним подружитесь.
О н е г и н  (почтительно представляется Пушкину): Онегин, как и вы, недавно с берегов Невы.
П у ш к и н (вежливо поклонившись Онегину, обращается к Прасковье Александровне)
Мне у вас так хорошо, необыкновенно! Ваш дом, по-русски хлебосолен, полон гостей и необыкновенного очарования…
П р а с к о в ь я   А л е к с а н д р о в н а  (с некоторым смущением) Не преувеличивайте, Александр Сергеевич. Полон дом гостей, потому, что все знали – вы приедете. Однако, Александр Сергеевич, какую поэтическую новинку вы привезли нам на этот раз?
П у ш к и н   (загадочно улыбаясь)  Привёз я на этот раз одну занятную вещицу – музыкально- поэтическую миниатюрную драму «Бахчисарайский фонтан». Обещаю каждый день читать вам  стихи из своей заветной тетради. А ваше пылкое воображение позволит вам увидеть образы романтической истории, которую услышал я в Бахчисарае. Очень надеюсь, что мы сумеем поставить эту пьесу в вашем доме…
З и н а  (восторженно хлопает в ладоши) Браво! Браво! Как это вы здорово придумали, Александр Сергеевич!..
П у ш к и н   Я так тронут встречей с милыми, бесценными, дорогими моему сердцу людьми в Малинниках, что и передать нельзя…       
П р а с к о в ь я   А л е к с а н д р о в н а   (с большим воодушевлением обращается к Пушкину)  Александр  Сергеевич, вы и представить себе не можете, как украшаете нашу  провинциальную жизнь. Сегодня же, непременно начнём репетицию спектакля «Бахчисарайский фонтан».       
                           СЦЕНА ВТОРАЯ
   Сад. Лунная, звёздная ночь. Журчит фонтан. Слышна тихая восточная музыка. На сцене появляется поэт – Онегин, читает под музыкальное сопровождение  «Фонтану Бахчисарайского дворца»
О н е г и н   (Мелодекламация.)    
Спокойно всё, луна сияет
Одна с небесной вышины;
Мечети символ озаряет:
Звезду в ущербине Луны.
Поют фонтаны сладкозвучно:
Любовь и слёзы – неразлучны…
И грустно соловьи поют:
Любовь, любовь, где твой приют?..
Фонтан живёт, но где Зарема?
Звезда любви, краса гарема, -
Как роза, смятая грозой, -
Блестала статью и красой!..
Стекает струйками вода
Фонтана, брызгая слезами,
Угасла юная звезда
В последнем танце под кнутами…
Спокойно всё, Луна сияет
Одна с небесной вышины;
Мечети символ озаряет:
Звезду в ущербине Луны…
   На сцене появляется Осипова Прасковья Александровна и вместе с Онегиным исполняют дуэтом романс  Власова Александра Кондратьевича «Фонтану Бахчисарайского дворца» на стихи А.С.Пушкина.
   
(Евгений Онегин и Осипова П..А., поют дуэтом.)
Фонтан любви, фонтан живой!
Принёс я в дар тебе две розы.
Люблю немолчный говор твой
И поэтические слёзы.
Твоя серебряная пыль
Меня кропит росою хладной:
Ах, лейся, лейся, ключ отрадный,
Журчи, журчи свою мне быль!
Фонтан любви, фонтан печальный!
И я твой мрамор вопрошал:
Хвалу стране прочёл я дальней;
Но о Марии ты молчал…
Светило бледное гарема!
И здесь ужель забвенно ты?
Или Мария и Зарема
Одни счастливые мечты?
Иль только сон воображенья
В пустынной мгле нарисовал
Свои минутные виденья,
Души неясный идеал?
   Онегин и Осипова уходят со сцены под звуки заканчивающейся мелодии романса и журчанье Бахчисарайского фонтана… 
 
                                    СЦЕНА ТРЕТЬЯ
   Солнечный день. В центре сцены установлен макет фонтана. Вокруг фонтана на роскошных коврах живописно расположились  очаровательные обитательницы гарема хана Гирея. Для них на подносах приносят фрукты, прохладительные напитки, изысканные угощения: шербет и другие сладости. Жены Гирея преданы негам и нехитрым забавам: иные танцуют, иные напевают или обрызгивают друг друга водой из фонтана.
   Незримый Пушкин А.С. декламирует под музыкальное сопровождение – «Фонтану Бахчисарайского дворца». В соответствии со сценическим словом, происходит сценическое действие актёров
.  
(Голос Пушкина А.С.,  Музыкальный речитатив.)
Младые жёны, как–нибудь
Желая сердце обмануть,
Меняют пышные уборы,
Заводят игры, разговоры
При тихом шуме вод живых
Над их прозрачными струями
В прохладе яворов густых
Гуляют лёгкими роями…
Раскинув лёгкие власы,
Приходят пленницы младые
Купаться в жаркие часы
И льются волны ключевые
На их волшебные красы.
Беспечно ожидая хана
Вокруг игривого фонтана
На шёлковых коврах оне
Толпою резвою сидели
И с детской робостью глядели,
Как рыба в ясной глубине
На мраморном ходила дне.
Нарочно к ней на дно иные
Роняли серьги золотые…
Кругом невольницы меж тем
Шербет носили ароматный
И песней звонкой и приятной
Вдруг огласили весь гарем:
    Зульфия – играет на арфе и поёт «Все жёны робкие», хор невольниц вторит её припевом.
   (Зульфия и хор,  поют.)
Все жёны робкие Гирея,
Ни думать, не желать не смея,
Цветут в унылой тишине,
Измен не ведают оне.
В тени хранительной темницы
Утаены их красоты:
Так аравийские цветы
Живут за стёклами теплицы.
Для них унылой чередой
Дни, месяцы, лета проходят
И неприметно за собой
И младость, и любовь уводят…
   Смолкает песня, только слышно, как журчит фонтан. Незримый Пушкин А.С. декламирует под музыкальное сопровождение - «Фонтану Бахчисарайского дворца», одновременно исполняют восточный танец четыре невольница хана Гирея.
(Голос Пушкина А.С.,  Музыкальный речитатив.)
Но тот блаженный, о Зарема,
Кто мир и негу возлюбя,
Как розу, в тишине гарема
Лелеет, милая, тебя.
Они поют, но где Зарема,
Звезда любви, краса гарема?
Увы! Печальна и бледна,
Похвал не слушает она;
Как пальма, смятая грозою,
Поникла юной головою.
Ничто, ничто не мило ей
Зарему разлюбил Гирей…
Он изменил! Но кто с тобою,
Грузинка,  равен красотою?
Вокруг лилейного чела
Ты косу дважды обвила;
Твои пленительные очи
Яснее дня, чернее ночи;
Чей голос выразит сильней
Порывы пламенных желаний?
Чей страстный поцелуй живей
Твоих язвительных лобзаний?
Как сердце полное тобой,
Забьется для красы чужой?..
Но равнодушный и жестокий,
Гирей призрел твои красы
И ночи хладные часы
Проводит мрачный одинокий
С тех пор, как польская княжна
В его гарем заключена.
 СЦЕНА ЧЕТВЁРТАЯ
   Роскошные покои хана Гирея. В центре сцены на ковре сидит  Гирей, облокотившись на пышные подушки, курит свой заветный кальян. Незримый Пушкин А.С. декламирует под музыкальное сопровождение «Фонтану Бахчисарайского дворца»
 П у ш к и н. ( Музыкальный речитатив.)
Ему известен женский нрав;
Он испытал, сколь он лукав
И на свободе, и в неволе:
Взор нежный, слёз упрёк немой
Не властен над его душой;
Он им уже не верит боле…
   На авансцене появляется Онегин, исполняет песню «Подарок из Судана», в соответствии с содержанием его песни на сцене перед ханом Гиреем разворачивается сценическое действие:
О н е г и н. (Поёт ориозо «Благовонное алое».)
Благовонное алоэ
И душистые цветы…
В пышно убранных покоях
Нежны чувства и мечты.
Три богатых каравана
Из Аравии пришли
И в подарок из Судана
Юных пленниц привезли.
Все они -  разнообразной
Красотой одарены;
И как будто ленью праздной -
Для любви сотворены.
Две из них белы и нежны,
Словно лилии весной,
Или ландыш белоснежный,
Только срезанный косой.
Третья блещет чёрным оком,
Величава и смугла,
Грозен в ужасе глубоком,
Бледен лоск её чела.
И одна меж них – Мария,
Чудо – польская княжна,
Не  в полцарства, а в полмира –
Красотой она ценна!..
У Гирея знак приметный:
Бьётся сердце, ноет дух,
И кальян его приметный
Недокуренный потух…
   Онегин уходит. Незримый Пушкин А.С. декламирует под музыкальное сопровождение «Фонтану Бахчисарайского дворца». Сценическое действие актёров подчинено смыслу речитатива по желанию режиссера постановщика (это может быть балет или пантомима.)
 П у ш к и н. (Музыкальный речитатив.)
И равнодушный, и жестокий,
Презрев Заремины красы
Все ночи хладные часы
Гирей проводит одинокий
С тех пор, как польская княжна
В его гарем заключена.
Увы! Дворец Бахчисарая
Скрывает юную княжну.
В неволе тихой увядая,
Мария плачет и грустит.
Гирей несчастную щадит.
Её унынье, слёзы, стоны
Тревожат хана краткий сон,
И для неё смягчает он
Гарема строгие законы.
Сам хан боится девы пленной
Печальный возмущать покой;
Гарема в дальнем отделенье
Позволено ей жить одной.
Там дева слёзы проливает
Вдали завистливых подруг;
И между тем, как всё вокруг
В безумной неге утопает,
Святыню строгую скрывает
Спасённый чудом уголок.
 СЦЕНА ПЯТАЯ
   Ночной полумрак в покоях гарема хана Гирея. Слышится тихая песня хора.

Х о р
Настала ночь; покрылась тенью
Тавриды сладостной поля;
Вдали под тихой лавров сенью
Я слышу пенье соловья;
За хором звёзд луна восходит;
Она с безоблачных небес
На долы, на холмы на лес
Сиянье томное наводит.
Одни фонтана сладкозвучны
Из мраморной темницы бьют,
И, с милой розой неразлучны
Во мраке соловьи поют…
Как милы тёмные красы
Ночей роскошного Востока!
Как сладко льются их часы
Для обожателей пророка!..
Какая нега в их домах,
В очаровательных садах,
Где под влиянием луны
Всё полно тайн и тишины…
   Незримый Пушкин А. С. декламирует под музыкальное сопровождение «Фонтану Бахчисарайского дворца», сценическому слову соответствует сценическое действие актёров спектакля.
П у ш к и н. (Музыкальный речитатив.)
Все жёны спят. Не спит одна.
Едва дыша, встаёт она;
Идёт; рукою торопливой
Открыла дверь; во тьме ночной,
Ступает лёгкою ногой,
Всё укращает взгляд пугливый…
Пред нею дверь; с недоуменьем
Вошла к Марии с изумленьем…
И тайный страх в неё проник,
Увидела Марии лик.
Пред ней покоилась княжна
И, пробудившись ото сна
Мария сразу оживилась
Улыбкой томной озарилась.
Так озаряет лунный свет
Дождём отягощённый цвет.
М а р и я (Став на колени.)
Кто ты? Одна, порой ночною –
Зачем ты здесь?..
З а р е м а   (Так же как и Мария, становится на колени.)
Я шла к тебе…
Спаси меня; в моей судьбе
Одна надежда мне осталась…
Я долго счастьем наслаждалась,
Была беспечней день от дня…
И тень блаженства миновалась;
Я гибну. Выслушай меня.
Мария, ты пред ним явилась…
Увы, с тех пор его душа
Преступной думой омрачилась!
Гирей изменою дыша,
Моих не слушает укоров;
Но ты любить, как я не можешь;
Зачем же хладною красотой
Ты сердце слабое тревожишь?
Оставь Гирея мне: он мой;
Вот я склоняюсь пред тобой,
Молю, винить тебя не смея,
Отдай мне радость и покой,
Отдай мне прежнего Гирея…
Не возражай мне ничего;
Он мой! Он ослеплён тобою.
Презреньем, просьбою, тоскою,
Чем хочешь отврати его;
Зарему возврати Гирею…
Но слушай: если я должна
Тебе… кинжалом я владею,
Я близ Кавказа рождена…
 П у ш к и н. (Музыкальный речитатив.)
Сказав, исчезла вдруг. За нею
Не смеет следовать княжна.
Невинной деве непонятен
Язык мучительных страстей,
Но голос их ей смутно внятен;
Он странен, он ужасен ей…
Стареют жены…между ними
Давно грузинки нет; она
Гарема стражами немыми
В пучину вод опущена.
В ту ночь, как умерла княжна,
Свершилось и её страданье.
Какая б ни была вина,
Ужасно было наказанье!
Дворец угрюмый опустел:
Его Гирей опять оставил;
С толпой татар в чужой предел
Он злой набег опять направил;
Глядит с безумием вокруг,
Бледнеет. Будто полный страха,
И что-то шепчет и порой
Горючи слёзы льёт рекой. 
В пустых покоях и садах;
Играют воды, рдеют розы,
И вьются винограда лозы,
И злато блещет на стенах…
Где скрылись ханы? Где гарем?
Кругом всё тихо, всё уныло,
Всё изменилось,… но не тем
В то время сердце полно было:
Дыханье роз, фонтанов шум
Влекли к невольному забвенью.
Невольно предавался ум
Неизъяснимому волненью,
Волшебный край! Очей отрада!
Всё живо там: холмы, леса.
Янтарь и яхонт винограда,
Долин приютная краса,
И струй. И тополей прохлада…
Всё чувство путника манит,
И зеленеющая влага
Пред ним и блещет, и шумит
Вокруг утёсов Аю-Дага…
На сцену выходят все актёры и  А.С.Пушкин исполняют романс  «Фонтану  Бахчисарайского дворца».
                     Конец спектакля
Приложение 4.
ЕГИПЕТСКИЕ НОЧИ                
Музыкально-театральный спектакль по одноимённой повести А.С.Пушкина.
                  Я царь, я раб, я червь, я Бог.
                                                     Державин
Действующие лица и исполнители:
Чарский - столичный поэт
Итальянец - импровизатор
Человек театра
Журналист
Застенчивая девица
Величественная красавица
Клеопатра - последняя царица эллин. Египта
Флавий  - римский воин I в. до н.э.
Критон – римский мудрец
Римский гражданин
   Действие происходит: в первом действии - в Петербурге в Х1Х веке; во втором действии – (фрагменты и отдельные сцены) из эллинистического Египта I века до н.э.
                                      ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
                                            АКТ ПЕРВЫЙ
   Занавес опущен. Играет очень тихая мелодия русской народной песни «Светит месяц» в исполнении струнного оркестра.
   На авансцене появляется человек театра в чёрном фраке. Музыка смолкает.
Ч е л о в е к   т е а т р а  ( говорит непринужденно) Чарский был один из коренных жителей Петербурга. Ему не было ещё тридцати лет; он не был женат; Служба не обременяла его. Покойный дядя его, оставил ему порядочное имение. Жизнь его могла быть очень приятна; но он имел несчастье писать и печатать стихи. В журналах звали его поэтом, а в лакейских – сочинителем. Его звание и прозвище «поэт», которым он был заклеймён, было для него самое горькое, самое нестерпимое зло, которое никогда от него не отпадёт. Первый же знакомый встречный спрашивает у него: «Написал что-нибудь новенькое?»  Задумается ли он о расстроенных своих делах: тотчас же кто-нибудь с пошлой улыбкой восклицает: «Верно, что-нибудь сочиняете!..» Красавицы ждут его элегии в своих альбомах. Знакомые кличут своих мальчишек и заставляют их читать ему стихи. Всё это Чарскому страшно надоело, так что он едва сдерживался от грубости и употреблял всевозможные старания, чтобы сгладить с себя несносное прозвище поэта. Он избегал общества братии литераторов и предпочитал им людей самых пустых.
   Кабинет его был убран, как дамская спальня, там ничто не напоминало писателя, книги не валялись по столам и под столами; диван не был забрызган чернилами, словно тут муза и не ночевала. Однако ж, он был поэт, и страсть его была неодолима: когда на него находила такая дрянь (так он называл вдохновение), Чарский запирался в своём кабинете, и писал с утра до поздней ночи и только тогда знал истинное счастье. Так было и этим утром…
   Человек театра уходит. Занавес открывается. За письменным столом  в своём кабинете сидит Чарский, погружённый всей душою в сладостное забвение…и свет, и мнение света и собственные причуды для него не существовали. Он писал стихи. Мечтания явственно рисовались перед ним, и ожившие образы были в ожидании слов для воплощения видений. Стихи легко ложились под его перо, и звучные рифмы бежали навстречу стройной мысли. Время от времени он что-то рисовал рукой в воздухе или вскакивал с места и начинал быстро ходить по комнате…
   Вдруг дверь его кабинета скрипнула, и незнакомая голова показалась в приоткрытой двери…

Ч а р с к и й  (вздрогнул и нахмурился, говорит в сторону не поворачивая головы) Проклятые слуги, никогда не сидят в передней (повернул голову, говорит с досадой) Кто там?.. (незнакомец вошёл, по виду он был иностранец  в чёрном потёртом фраке; он был невысокого роста, худощав, лет тридцати, смуглый, с густой бородой и с чёрными сверкающими глазами; Чарский говорит в сторону: « похож на шарлатана, торгующего эликсирами и мышьяком». Говорит вслух: «Что вам надобно?» 
И т а л ь я н е ц (ответил с низким поклоном) Signor, lei vogliа perdonаrmi s... (Чарский не предложил незнакомцу стула и встал сам) я неаполитанский художник, обстоятельства принудили меня оставить отечество, я приехал в Россию в надежде на свой талант...
Ч а р с к и й (в сторону) По-видимому, неаполитанец собирается дать концерты и развозит по домам свои билеты, вручу ему двадцать пять рублей, только бы поскорее от него избавиться...
И т а л ь я н е ц  (говорит поспешно) Надеюсь, Signor, что вы сделаете дружеское вспоможение своему собрату, и введёте меня в дома, в которые сами имеете доступ...
Ч а р с к и й  (в сторону) Это возмутительно. Как он может называть меня своим собратом?.. (говорит вслух, с трудом сдерживая своё негодование) Позвольте спросить, кто вы такой, и за кого вы меня принимаете?
И т а л ь я н е ц  (заметил досаду Чарского, отвечает, запинаясь) Signor, ho credito... ho sentito... Lа vostrа Eccelenzа mi perdonrа...
Ч а р с к и й  (теряя последнее терпение, сухо повторил) Что вам угодно?
И т а л ь я н е ц  (не сдаётся до последнего) Я много слыхал о вашем удивительном таланте; я уверен, что здешние господа ставят за честь оказывать всевозможное покровительство такому превосходному поэту, и потому осмелился к вам явиться...
Ч а р с к и й  (прерывая красноречие итальянца) Вы ошибаетесь, Signor,
Звания поэтов у нас не существует. Наши поэты не пользуются покровительством господ; наши поэты сами господа, и если наши меценаты (чёрт их побери!) этого не знают, то тем хуже для них. У нас нет оборванных аббатов, которых музыкант брал бы с улицы для сочинения libretto. У нас поэты не ходят пешком из дому в дом, выпрашивая себе вспоможения. Впрочем, вероятно вам сказали в шутку, будто я великий стихотворец. Правда я когда-то написал несколько плохих эпиграмм, но, слава Богу, с господами стихотворцами ничего общего не имею, и иметь не хочу.
И т а л ь я н е ц  (сильно смутившись, поглядел вокруг себя, роскошь Чарского поразила его, говорит в сторону) Понятно, что между этим богатым dаndy в золотистом китайском халате, опоясанном турецкой шалью и мной, бедным кочующим артистом в поношенном фраке, ничего нет общего... (он поклонился и хотел выйти; жалкий вид его тронул Чарского)
Ч а р с к и й  (сожалея о своей раздражительности, сменил гнев на милость, и более дружелюбно обратился к итальянцу) Куда же вы? Я просто хотел отклонить от себя незаслуженное титло поэта. Теперь поговорим о наших делах. Я готов вам услужить, в чём только будет возможно. Вы музыкант?
И т а л ь я н е ц   (смутившись) Нет, eccelenzа! Я бедный импровизатор.
Ч а р с к и й  (сожалея, что зря обидел незнакомца своим жестоким обхождением) Импровизатор! Зачем же вы прежде не сказали, что вы импровизатор? (Чарский сжал ему руку с чувством искреннего раскаяния)
И т а л ь я н е ц  (ободрился дружеским видом Чарского) Я вынужден был приехать в Россию, в надежде, хоть как-то поправить свои домашние обстоятельства...
Ч а р с к и й  (выслушал итальянца внимательно) Я надеюсь, что вы будете иметь успех: здешнее общество никогда ещё не слыхало импровизатора. Любопытство будет возбуждено; правда не все могут понять ваш итальянский язык, но это не беда; главное, чтобы вы были в моде.
И т а л ь я н е ц   (задумавшись) Но если не будут понимать итальянского языка, кто же поедет меня слушать?
Ч а р с к  и й   (ободряя итальянца) Поедут, не опасайтесь: иные из любопытства, другие, чтобы провести вечер как-нибудь, третьи, чтобы показать, что понимают итальянский язык. Главное, чтобы вы были в моде; а вы уж будете в моде, вот вам моя рука.
   Чарский ласково расстался с импровизатором, записав себе его адрес.
Итальянец уходит. Занавес опускается.

                                           АКТ ВТОРОЙ

  В Неприглядной комнате Итальянец нетерпеливо ходит из угла в угол. Послышался стук в дверь. Вошёл Чарский

Ч а р с к и й  (воскликнул с порога) Победа! Ваше дело в шляпе. Княгиня даёт вам свою залу. Вчера я успел завербовать половину Петербурга; печатайте билеты и объявления. Ручаюсь вам, если не за триумф, то, по крайней мере, за барыш...
И т а л я н е ц  (вскрикнул взволнованно, изъявляя свою радость живыми движениями, свойственными южной его породе) А это главное! Я знал, что вы мне поможете. Corpo di Bacco! Вы поэт, так же, как и я; а что не говори, поэты славные ребята! Как изъявлю вам мою благодарность? Постойте... хотите вы выслушать импровизацию?
Ч а р с к и й (нерешительно) Импровизацию!.. разве вы можете обойтиться и без публики, и без музыки, и без грома рукоплесканий?
И т а л ь я н е ц (с большим оживлением) Пустое, пустое!.. Где найти мне лучшую публику? Вы поэт, вы поймёте меня лучше их, и ваше тихое ободрение дороже мне целой бури рукоплесканий... Садитесь где-нибудь и задайте мне тему.
Ч а р с к и й  (сел на чемодане, поскольку один стул был сломан, другой завален бумагами и бельём; итальянец-импровизатор взял со стола гитару и стал перед Чарским, перебирая струны костлявыми пальцами и ожидая его заказа) Вот вам тема: поэт сам избирает предметы для своих песен; толпа не имеет право управлять его вдохновением.
И т а л ь я н е ц.
  (Гордо поднял голову, глаза его засверкали; он взял несколько аккордов, и пылкие строфы, выражение мгновенного чувства, стройно вылетели из уст его мелодическим речитативом.)
Поэт идёт: открыты вежды,
Но он не видит никого;
А между тем за край одежды
Прохожий дёргает его...
- Скажи: зачем без цели бродишь?
Едва достиг ты высоты,
И вот уж долу взор низводишь
И низойти стремишься ты.
На стройный мир ты смотришь смутно;
Бесплодный жар тебя томит;
Предмет ничтожный поминутно
Тебя тревожит и манит.
Стремиться к небу должен гений,
Обязан истинный поэт
Для вдохновенных песнопений
Избрать возвышенный предмет...
   (Поднял глаза, наполненные слезами, к небу – поёт самозабвенно.)
Зачем крутится ветр в овраге,
Подъемлет лист и пыль несёт,
Когда корабль в недвижной влаге
Его дыханья жадно ждёт?..
Зачем от гор и мимо башен
Летит орёл, тяжёл и страшен,
На чахлый пень? Спроси его.
Зачем арапа своего
Младая любит Дездемона,
Как месяц любит ночи мглу?
Затем, что ветру и орлу
И сердцу девы нет закона.
Таков поэт: как Аквилон
Что хочет, то и носить он –
Орлу подобно он летает
И, не спросясь ни у кого,
Как Дездемона избирает
Кумир для сердца своего...
   (Итальянец умолк... Чарский молчал, изумлённый и растроганный, итальянец немного успокоившись.)
И т а л ь я н е ц  (положил гитару на стол, спрашивает) Ну что? (Чарский схватил руку итальянца и сжал её крепко) Что? Каково?
Ч а р с к и й  (отвечает взволнованно) Удивительно!.. Как чужая мысль чуть коснулась вашего слуха, и уже стала вашею собственности, как будто вы с нею носились, лелеяли, развивали её беспрестанно. Итак,
 для вас не существует ни труда, ни охлаждения, ни этого беспокойства, которое предшествует вдохновению?.. Удивительно, удивительно!..
И м п р о в и з а т о р (говорит скромно) Всякий талант неизъясним. Каким образом ваятель в куске каррарского мрамора видит скрытого Юпитера, и выводит его на свет, резцом и молотом, раздробляя его оболочку? Почему мысль из головы поэта выходит уже вооружённая четырьмя рифмами, размеренная стройными однообразными стопами? Так никто, кроме самого импровизатора, не может понять эту быстроту впечатлений, эту тесную связь между собственным вдохновением и чужой внешнею волею – тщетно я сам захотел бы это объяснить. Однако... надобно подумать о моём первом вечере. Как вы полагаете? Какую цену можно будет назначить за билет, чтобы публике не слишком было тяжело, и чтобы я между тем не остался внакладе? Говорят, lа signorа Cаtаiаni брала по 25 рублей? Цена хорошая...
   Чарский с неприятностью спускался с высоты поэзии, словно падая под лавку конторщика, но, понимая житейскую необходимость итальянца, пустился в меркантильные расчёты. Чарский обнаружил такую простодушную любовь импровизатора к прибыли, что, отделавшись общим одобрительным соглашением с расчётами итальянца, поспешил его оставить, чтобы не совсем утратить чувства восхищения, произведённое в нём импровизатором. Озабоченный итальянец не заметил этой перемены и проводил его из своей комнаты с глубоким поклоном и уверениями в вечной благодарности.
И т а л ь я н е ц.  (Низко кланяясь на прощанье.)
Signor! Буду вечно благодарен вам...
                                    ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
                                          АКТ ТРЕТИЙ
   Зала княгини хорошо освещена. Музыканты со своими пульпитами занимали обе стороны сцены. Чарский стоял у стены рядом со сценой. Посредине сцены стоял стол, на котором красовалась фарфоровая ваза.
    Небольшой камерный скрипичный оркестр заиграл увертюру из Танкреда. На сцену вышел итальянец; он был одет в чёрный фрак. Кружевной воротник его рубашки был откинут. Импровизатор подошел к самому краю сцены, сделал низкий поклон всем присутствующим в зале.
И т а л ь я н е ц.  (обратился к публике)
Дамы и господа, прошу вас назначить несколько тем, написав их на особых бумажках.
 Он подошёл к столу, взял несколько листочков бумаги. Предложил  присутствующим в зале зрителям. При этом неожиданном приглашении, никто ничего не отвечал. Итальянец повторил просьбу смиренным голосом и обратился к Чарскому, протягивая карандаш и клочок бумаги с дружеской улыбкою; Чарский написал несколько слов. Итальянец взял со стола вазу, сошел со сцены и Чарский бросил в вазу свою тему. Его примеру последовал журналист и одна застенчивая девица: они опустили свои темы в вазу и вернулись на свои места в зале. Итальянец вернулся на сцену. Поставил вазу на стол и стал вынимать из неё бумажки, одну за другой.
И т а л ь я н е ц.  (Читает темы вслух.)
 1. Cleopаtrа e i suoi аmаnti;  2. Lа  primаverа vedutа dа unа prigione;  3.  L’ultimo giorno di Pompe_а.
(Обращается смиренно к публике.) Что прикажет почтенная публика? Назначить ли мне сама один из предложенных предметов, или предоставит решать это жребию?
Г о л о с   из  з а л а.  (негромко) Жребий!..
П у б л и к а  (громко) Жребий, жребий!..
(Итальянец сошел со сцены, держа в своих руках вазу с темами, написанными на листочках.)
И т а л ь я н е ц.  (Протягивая зрителям вазу с темами.)
Кому угодно вынуть тему?
Импровизатор обвёл умоляющим взором первые ряды в зале. Никто не изъявлял желания. Наконец поднялась ручка в маленькой белой перчатке на втором ряду молодая, величавая красавица, сидевшая на краю второго ряда, встала без всякого смущения и со всевозможною простотою опустили в чашу свою аристократическую ручку, вынула свёрток.
 Извольте развернуть и прочитать...
В е л и ч а в а я    к р а с а в и ц а.  (Развернула бумажку и прочла вслух.)
Cleopаtrа e i suoi аmаnti.
 (Импровизатор низко поклонился прекрасной даме с видом глубокой благодарности и возвратился на сцену.)
И т а л ь я н е ц.   (Обращаясь к зрителям)
Господа, жребий назначил мне предметом импровизации Клеопатру и её любовников. Покорно прошу особу, избравшую эту тему, пояснить мне свою мысль: о каких любовниках здесь идёт речь, perche lа grаnde reginа аvevа molto...
При этих словах мужчины, присутствующие в зале громко засмеялись, импровизатор немного смутился.)
Я желал бы знать, на какую историческую черту намекала особа, избравшая эту тему... Я буду весьма благодарен, если угодно ей будет изъясниться.
 (Несколько дам, обратили свои иронические взоры на застенчивую девушку, написавшую эту тему, девушка сильно смутилась и Чарский поспешил прийти ей на помощь.)
Ч а р с к и й.  (Обратившись к итальянцу.)
Тема была предложена мной. Я имел в виду показание Аврелия Виктора, который пишет, будто бы Клеопатра назначила смерть ценою своей любви, и что нашлись обожатели, которых таковое условие не испугало и не отвратило... Мне кажется, однако, что предмет немного затруднителен... не выберете ли вы другую тему?..
Но импровизатор уже чувствовал приближение Бога... Он дал знак музыкантам играть... Лицо его страшно побледнело, он затрепетал, как в лихорадке; глаза его засверкали чудным огнём; он приподнял рукою чёрные свои волосы, отёр платком высокое чело, покрытое каплями пота... и вдруг шагнул вперёд, сложил крестом руки на грудь... музыка умолкла... импровизация началась.
И т а л ь я н е ц  (речитатив)
Чертог сиял. Гремели хором
Певцы при звуке флейт и лир.
Царица голосом и взором
Свой пышный оживляла пир;
Сердца неслись к её престолу,
Но вдруг над чашей золотой
Она задумалась и долу
Поникла дивною главой...
И пышный пир как будто дремлет.
Безмолвны гости. Хор молчит.
Но вновь она чело подъемлет
И с видом ясным говорит...
   (В зале гаснет свет; на участке сцены, освящённом ярким лучом прожектора, появляется египетская царица Клеопатра.)
 К л е о п а т р а (поёт)
В моей любви для вас блаженство?
Блаженство можно вам купить...
Внемлите ж мне: могу равенство
Меж нами я восстановить.
Кто к торгу страстному приступит?
Свою любовь я продаю;
Скажите: кто меж вами купит
Ценою жизни ночь мою?
Клянусь... – о матерь наслаждений,
Тебе неслыханно служу,
На ложе страстных искушений
Простой наемницей всхожу.
Внемли же, мощная Киприда,
И вы, подземные цари,
О Боги грозного Аида,
Клянусь – до утренней зари
Моих властителей желанья
Я сладострастно утомлю
И всеми тайнами лобзанья
И дивной негой утолю.
Но только утренней порфирой
Аврора вечная блеснёт,
Клянусь – под смертною секирой
Глава счастливцев отпадёт...
Кто к торгу страстному приступит?
Свою любовь я продаю;
Скажите: кто меж вами купит
Ценою жизни ночь мою? 

(Царица Клеопатра вопросительно смотрит в зал...)
 И т а л ь я н е ц . (Музыкальный речитатив.)
Рекла – и ужас всех объемлет,
И страстью дрогнули сердца...
Она смущённый ропот внемлет
С холодной дерзостью лица,
И взор презрительный обводит
Кругом поклонников своих...
Вдруг из толпы один выходит,
Вослед за ним и два других;
(Трое мужчин появляются на сцене, освещённые лучом прожектора.)
Смела их поступь, ясны очи;
Навстречу им она идёт;
Свершилось: куплены три ночи
И ложе смерти их зовёт.
Благословенные жрецами,
Теперь из урны роковой
Пред неподвижными гостями
Выходят жребии чредой.
И первый – Флавий, воин смелый,
В дружинах римских поседелый;
Снести не мог он от жены
Высокомерного презренья;
Он принял вызов наслажденья,
Как принимал во дни войны
Он вызов ярого сраженья.
(Флавий, становится рядом с царицей Клеопатрой.)
За ним Критон, младой мудрец,
Рождённый в рощах Эпикура,
Критон, поклонник и певец
Харит, Киприды и Амура.
Любезный сердцу и очам,
Как внешний цвет едва развитый,
Последний имени векам
Не передал. Его ланиты
Пух первый нежно оттенял;
Восторг в очах его сиял;
Страстей не опытная сила
Кипела в сердце молодом...
И грустный взор остановила
Царица гордая на нём...
Критон опускается  на одно колено, целует царице Клеопатре руку, с необыкновенной любезностью протянутой ему; гаснет луч прожектора; Исчезают герои-любовники и царица Клеопатра, в зале зажигается яркий свет.
И т а л ь я н е ц.  (Берёт гитару, играет, поёт.)
И вот уже сокрылся день,
Восходит месяц златорогий...
В зале медленно гаснет свет, появляются звёзды и Луна.
Александрийские чертоги
Покрыла сладостная тень...
Фонтаны бают, горят лампады,
Курится лёгкий фимиам.
И сладострастные прохлады
Земным готовятся Богам.
В роскошном сумрачном покое.
Средь обольстительных чудес
Под сенью пурпурных завес
Блистает ложе золотое...
       В зале зажигается свет. Все актёры, принимающие участие в музыкальном спектакле выходят на сцену исполняют песню «Роза», слова Г.-Х Андерсена
Ты улыбнулась мне улыбкой светлой рая...
Мой сад блестит в росистых жемчугах,
И на тебе, жемчужиной сверкая,
Одна слеза дрожит на лепестках.
То плакал эльф о том, что вянут розы,
Что краток миг цветущей красоты...
Но ты цветёшь, - и тихо зреют грёзы
В твоей душе... О чём мечтаешь ты?
Ты вся любовь, - пусть люди ненавидят!
Как сердце гения, ты вся одна краса, -
А там, где смертные лишь бренный воздух видят, -
Там гений видит небеса!..
И на тебе, жемчужиной сверкая,
Одна слеза дрожит на лепестках.
Мой сад блестит в росистых жемчугах,
Ты улыбнулась мне улыбкой светлой рая...

                                                                   Конец спектакля
Приложение 5.
ЦАРЬ ПУРАНДЖАНА
 Музыкальная пьеса по мотивам «Махабхараты».
СЮЖЕТ
     Царь Пуранджана объехал полмира в поисках места для строительства своего дворца и, наконец, к югу от Гималаев он увидел свободный город с девятью вратами: двое восточных ворот «Факел» и «Светлячок» вели к городу материальных вещей; двое других восточных ворот «Налини» и «Наалини» вели к городу Саурабху (запахов). Пятые (главные) восточные ворота назывались «Рагасья» («Язык») вели в Дахудану и Апану (беседа и гурманство). Шестые и седьмые, соответственно - южные и северные ворота назывались «Петраха» и «Деваха» (слуховые ворота). С западной стороны города находились ворота «Асуры» (ворота запретной любви), которые вели в город Грамаху (увеселений) и ворота «Ниррити» (жадности), которые вели в Вайшасу (страдания и боли). В городе было всё, что необходимо для счастливой жизни. Царь Пуранджана очень обрадовался, что нашёл город своей мечты. По форме город напоминал человеческое тело, а царский дворец был выполнен в форме сердца. Все дома в городе были украшены золотыми, серебряными, медными и железными куполами. От всего увиденного, царь пришёл в восхищение. В предместьях города располагалось чудесное озеро, по берегам которого росли красивые цветущие деревья. Над озером кружились стайки щебечущих птиц, роились жужжащие пчёлы. На ветвях деревьев, оседала водяная пыль от горных водопадов.
     Бродя в чудесном саду, царь Пуранджана неожиданно увидел необыкновенно красивую женщину, которая праздно гуляла в сопровождении свиты поэтов, музыкантов, певцов и танцовщиц. Прекрасная незнакомка была одета в жёлтые одежды и перепоясана золотым поясом. При ходьбе колокольчики на её ногах мелодично позванивали. Очарованный царь Пуранджана предложил ей руку и сердце.
     Став супругом красавицы жены, Пуранджана вынужден был подчиниться всем её прихотям, ради сохранения мира, чтобы не омрачать семейную жизнь ссорами и размолвками. Так царь Пуранджана, очарованный своей красавицей женой, сам того не желая, исполнял все её желания, словно ручной зверёк, танцующий по прихоти своей хозяйки. Когда царица пила хмельные напитки, царь Пуранджана тоже пил хмельные напитки. Когда царица пела, он тоже пел, а когда она плакала, царь тоже плакал. Когда она смеялась, смеялся и он. Если она выходила на прогулку, царь шёл вслед за ней. Он смотрел туда, куда смотрела царица, и нюхал те же цветы, которые нюхала и она.
      Однажды, царь Пуранджана отправился на охоту, не предупредив об этом свою жену. Вернувшись с охоты, царь с ужасом увидел, что его царица лежит на пыльной дороге, словно нищенка, не обращая внимания на окружающих. С большим трудом царю Пуранджане удалось вымолить у царицы прощения и вернуть её во дворец. С тех пор он совсем потерял голову, превратившись в безвольное существо. Жизнь его быстро пролетела, а когда он состарился, то все его сыновья и внуки превратились в его врагов, растаскивая все его сокровища. Жена стала к нему холодна и безразлична. Потеряв всякую опору в жизни, царь обратился к Господу с горячими молитвами и слезами раскаяния с последней надеждой на спасение. Последняя сцена спектакля завершается исполнением песни карлика-шута, которая скрашивает трагическую развязку музыкальной пьесы светлой мелодией песни «Зачем цветут цветы?»  
 Действующие лица:
Человек театра
Царь Пуранджана, олицетворённая душа
Прекрасная незнакомка, царица Пуранджана (сознание)
Певец
Карлик-шут
Царский советник, совесть
Дети и внуки царя, чувства
Поэты, певцы, музыканты, танцовщицы, свита, воины, хор. 
Действие происходит в Гималаях в стародавние времена.
   Музыкальное сопровождение спектакля – индийские национальные мелодии; лейтмотивом музыкального спектакля служит мелодия песни      «Могучерукий».
   Танцевально-хореографические сцены спектакля следует брать из недр танцевальных традиций индийского народа (по усмотрению режиссёра-постановщика и актёров – исполнителей ролей).
                                               АКТ ПЕРВЫЙ
                                           КАРТИНА ПЕРВАЯ
     Царь Пуранджана гуляет в цветущем весеннем парке. Слышится журчанье фонтанов и пенье птиц. Навстречу ему идёт красивая незнакомка, одетая в жёлтое сари, перепоясанная золотым поясом. Её сопровождают музыканты, поэты, певцы и танцовщицы - в пышных, красочных одеждах. Музыканты играют на струнных инструментах, танцовщицы танцуют, певец исполняет песню «За городом – в чудном саду»
                                                         Певец
                                                         (поёт)
                                         За городом – в чудном саду
                                         Деревья в лианах, в цвету,
                                         У озера птицы поют
                                         И пчёлы роями снуют…
                        
                                         С заснеженных гор водопад
                                         Несёт с водяною пыльцой
                                         От лотосов тот аромат,
                                         Чем озеро щедро весной.
                                         Незлобные дикие звери,
                                         Приветливы в той атмосфере,
                                         Кукушки кукуют вокруг,
                                         Как будто зовут на веселье…
   Проходя мимо царя Пуранджаны, прекрасная незнакомка замедлила шаг, пленяя его своими бровями и улыбкой. Певцы, музыканты и танцовщицы с песнями и танцами  обходят вокруг царя Пуранджаны и своей прекрасной хозяйки. Царь Пуранджана не удержался и первым заговорил с прекрасной незнакомкой, и исполняет песню «Лотосоокая»
                                      Царь   Пуранджана
                                                (поёт)
                                    Откуда ты о, робкая?
                                    Чья ты, лотосоокая?
                                    Ответь мне – в нетерпенье я,
                                    Богиня целомудрия!..
                                    Ты брови вскинула стыдливо на меня 
                                    О, сжалься надо мной, мечта прекрасная,
                                    Меня навек лишил покоя Купидон,
                                    Мой ум в смятении и я тобой пленён…
Прекрасная   незнакомка награждает царя Пуранджану чарующим взглядом и пленительной улыбкой; исполняет песню «Могучерукий»
                                               Прекрасная незнакомка
                                                               (поёт)
                                    Могучерукий, в этом мире нет тех женщин,
                                    Чтоб не сумел ты поразить им ум печали,
                                    Своею милостью, очарованием,
                                    О путешественник, ты счастье мне подаришь…

                                    С кем мне связать судьбу мою?
                                    Здесь без тебя с кем наслаждаться?
                                    И потому с любовью говорю:
                                    Один ты скрасишь жизнь мою!..
     Царь Пуранджана и прекрасная незнакомка взялись за руки.
Царь  Пуранджана, глядя на свою избранницу, исполняет песню «В этот праздник весны…»                       
                                               Царь Пуранджана
                                                        (поёт)
                             В этот праздник весны – вам пуками цветы…
                             Без цветов и весны не бывает.
                             Пук цветов вам  - любви! Пук цветов – красоты!
                             Вам все розы, моя золотая!..
     Свита прекрасной незнакомки осыпает свою госпожу лепестками от цветов…
                                       Царь Пуранджана
                                      (продолжает пение)
                            С вами я говорю, словно песни пою,
                            Эти песни пою, не слагая!..
                            Я дарю вам зарю! С неба звёзды дарю!
                            Вам все розы, моя золотая!..
     Музыканты и певцы обходят вокруг царя Пуранджаны и его возлюбленной, играют на струнных инструментах, осыпая их лепестками от цветов. Человек театра декламирует:
                             С этих пор они – муж и жена…
                             Договор заключили такой:
     (Царь Пуранджана и его возлюбленная поют дуэттино «В этом городе».)
                              В этом городе будем сполна
                              Наслаждаться цветущей весной!
                              С этих пор, как с волною волна - 
                              Неразлучными будем с тобой!..
                                                                          Все уходят
                                          КАРТИНА  ВТОРАЯ
     Царь Пуранджана вместе со своей царицей под сенью цветущих деревьев у бассейна с фонтаном наслаждаются зрелищем танца придворной танцовщицы. Их обмахивают роскошными опахалами из павлиньих перьев. Царь Пуранджана угощает из собственных рук свою царицу изысканными лакомствами. Они веселятся, шутят и смеются. Царица встаёт, идёт к цветущим ветвям, вдыхает их благоуханный аромат, не скрывая своего блаженства. Её примеру следует и царь Пуранджана: он также с упоением вдыхает аромат цветов. Царица берет в руки ручного попугая, разговаривает с ним и смеётся. Царь Пуранджана также разговаривает с попугаем.
Ц а р и ц а    (слегка шёлкает пальцем по клюву попугая, по-детски заигрывая с ним) Ой, какой же ты, попка, смешной! Такой смешной, что, Господи, Боже мой!.. (смеётся)
Ц а р ь   П у р а н д ж а н а   (следуя примеру царицы, слегка щёлкает пальцем попугая по клюву) Ой, ой, какой же ты, попка, смешной, и как это здорово, что ты так рассмешил мою госпожу (смеётся, подражая царице)
Ц а р и ц а  (оставляет попугая, смотрит на танцовщицу, обращается к царю Пуранджане) От нашей танцовщицы у меня уже рябит в глазах. Сколько можно кривляться, словно заводная игрушка…
Ц а р ь   П у р а н д ж а н а.  (Смотрит на танцовщицу, обращается к царице.) 
Сказать по-правде, она мне тоже порядком уже надоела.
Хлопает в ладоши, танцовщица убегает; появляется певец, исполняет песню «Любовник розы - соловей». (Д.Г. Байрон.)
                                            
П е в е ц.
Любовник розы – соловей
Прислал тебе цветок свой милый,
Он станет песнею своей
Всю ночь пленять твой дух унылый.
Прислал тебе цветок свой милый
Любовник розы – соловей!..
Он любит петь во тьме ночей –
И дышит песнь его тоскою;
Но с обнадёжною мечтою
Споёт он песню веселей.
И дышит песнь его тоскою
Он любит петь во тьме ночей!..
И с думой тайною моей
Тебя коснётся песня-сладость,
И напоёт на сердце радость
Любовник розы – соловей!..
Тебя коснётся песня-сладость
С надеждой тайною моей!..
                                        
     Царь Пуранджана обнимает свою царицу, вместе они уходят за кулисы. Вслед за ними уходят и все остальные…
                           
                                            АКТ  ВТОРОЙ
                                      КАРТИНА  ТРЕТЬЯ
 
     Царь Пуранджана сидит в царских покоях, озабоченный думами. Встаёт с трона, ходит из угла в угол и снова садится. Наконец, берёт колокольчик, звонит. Входит царский советник.

Ц а р с к и й   с о в е т н и к. (Почтительно сложив ладони у себя на груди.)
Слушаю, ваша честь!..
Ц а р ь   П у р а н д ж а н а.  (Принимая царственную осанку.)
Незамедлительно пригласи сюда ко мне  карлика-шута.
Царский советник кланяется и уходит; входит карлик-шут в яркой, вычурной одежде и без лишних слов достаёт у себя из-за пазухи колокольчики. Под звуки колокольчиков исполняет песню «Шут и царица».
                                           Ш у т . (Поёт.)
                                      Я так пропел тебе куплет:
                                      «Как хороши у моря зори!..»
                                      Что заискрился звёздный свет
                                      В твоём, моя царица, взоре…
                                      И усладив твой слух, певец,
                                      Как шут, заботясь о любимой,
                                      К груди, прижавши бубенец,
                                      На цыпочках ходил я мимо…
                                      Чтоб не чихнуть, я колпаком,
                                      Прикрывши рот, спешил укрыться
                                      Подальше, чтобы ненароком
                                      Не отпугнуть покой царицы…
                                      Насильно не желал быть милым,
                                      Уж лучше видеть из окна,
                                      Как важно ты проходишь мимо –
                                      Плывёшь, что по небу луна!..
                                      И впредь ходи всё также мимо
                                      И если будешь мне видна,
                                      То пусть останется невинной
                                      Для нас цветущая весна…
     Царь Пуранджана одаривает карлика-шута мешочком с деньгами. Шут удаляется.
Ц а р ь    П у р а н д ж а н а.  (Разговаривает сам с собой.)
Что это я, в самом деле, превратился для моей царицы в жалкого ручного зверька, танцующего по прихоти своей взбалмошной хозяйки. Не бывать больше этому!..
(Звонит в колокольчик, входит царский советник.)
Ц а р с к и й   с о в е т н и к.  (Почтительно сложив руки у себя на груди.)
Ваша честь, я жду ваших приказаний!..
Ц а р ь   П у р а н д ж а н а.  (Принимая царскую осанку.)
Немедленно приготовь всё необходимое для моей охоты и никому об этом – ни слова…
(Царский советник, кланяясь, уходит; царь Пуранджана рассуждает сам с собой.)
Не отобьёт жена охоту: с охоты ездить на охоту!..
                                                     Уходит.
                                       КАРТИНА  ЧЕТВЁРТАЯ
     Действие происходит у городских ворот «Асуры». На дороге, ведущей к воротам,  в дорожной пыли лежит царица Пуранджана. Одета она в рваное рубище, волосы её разметались по земле. Вокруг царицы столпилось множество прислуг из её свиты. Все они в полной растерянности и не знают, что надо предпринимать?
     Послышался топот лошадей. Свита, окружавшая царицу, расступилась.  Появляется царь Пуранджана в золотых доспехах с могучим луком в руках. За плечами у царя колчан, наполненный стрелами. Царь Пуранджана не в состоянии скрыть смятение своего духа.
Ц а р ь    П у р а н д ж а н а.    (Обращается к женщинам из свиты царицы Пуранджаны.)  О красавицы, я не понимаю, что здесь происходит? Объясните мне, своему государю, что всё это означает?
П е р в а я    ж е н щ и н а.    (Отвечает царю Пуранджане, низко опустив свою голову.)
 О государь, мы не знаем, почему твоя любимая жена избрала такую жизнь…
В т о р а я    ж е н щ и н а.   (Говорит взволнованно.)
Вот уже долгое время она лежит на голой земле без постели и не позволяет никому к себе приблизиться…
П е р в а я   ж е н щ и н а.  (плачет) Мы не знаем, почему наша госпожа так себя ведёт и как нам поступить, мы тоже не знаем…
Ц а р ь   П у р а н д ж а н а.  
Сконфуженный подходит к царице, дотрагивается до неё, говорит с чувством глубокого раскаянья.)
Дорогая красавица-жена, если ты не ругаешь меня, своего слугу, то мне просто не повезло. Благодаря твоей красоте, ты выглядишь очень рассудительной. Сжалься надо мной, отбрось свой гнев и улыбнись мне с любовью. Когда на твоём прекрасном лице заиграет улыбка, когда я услышу твои ласковые речи, ты станешь для меня ещё прекраснее.
 Царица встала с земли, обняла царя Пуранджану и они, взявшись за руки, отправились во дворец, к большой радости, сопровождающей их, свиты. Царь  Пуранджана по ходу во дворец исполняет песню «Я наряжу мой новый сад цветам».
                                                  Пуранджана
                                                  (поёт)
                             Я наряжу мой новый сад цветами,
                             И самый лучший из моих друзей,
                             Поможет снять с души тяжёлый камень,
                             Мой вдохновитель, птаха-соловей.              
                             И пусть цветёт мой сад – земное чудо,
                             А что дороже чуда может быть?
                             Зачем же не любить того, кто любит?
                             И не любить того, кто любит жить?!        
   
                                                                    Все уходят.
                                         АКТ  ТРЕТИЙ
                                     КАРТИНА  ПЯТАЯ
     Царь Пуранджана находится один в царской палате с явными признаками тяжелой болезни, лежит в постели (безуспешно пытается приподняться). Во дворце послышался шум. Царь Пуранджана позвонил в колокольчик. Входит царский советник.
Ц а р ь   П у р а н д ж а н а.  (Обращается к своему советнику, с трудом выговаривая по словечку.)
Скажи, пожалуйста, что это за шум такой у нас во дворце?..
Ц а р с к и й   с о в е т н и к.   (Растерянно.)
Государь, твои близкие и родные, воспользовавшись твоей болезнью, вышли из подчинения. Они растаскивают по своим углам твои сокровища.
Ц а р ь   П у р а н д ж а н а.  (Хочет приподняться, но не в силах сделать это; царский советник поддерживает его; царь говорит с трудом.)
Призови сюда всех моих министров…
Ц а р с к и й   с о в е т н и к.  (Гговорит нерешительно.)
Все твои министры, мой господин, отказываются признавать тебя, они заняты дележом твоего царского имущества…
Ц а р ь   П у р а н д ж а н а.  (Теряя самообладание, говорит с последней надеждой.) Срочно позови сюда царицу!..
Ц а р с к и й   с о в е т н и к. 
Прости меня, мой государь, но жена твоя стала совершенно безразличной к тебе. Она предупредила меня, что знать не знает о том, кто такой царь Пуранджана?.. Что для неё существуют только её сыновья и внуки…
Ц а р ь   П у р а н д ж а н а.  (Вскрикивает.)
А-а-а!.. Боже, прими мою душу!.. Прости и помилуй меня!.. Все близкие отвернулись от меня и стали моими врагами. Зачем мне дальше отягощать позором мою седую голову? (Голова царя падает на грудь.) 
Ц а р с к и й   с о в е т н и к.  (Вскрикивает.)
 Государь скончался!.. Царство пошатнулось!..
   Быстро уходит.  На авансцену выходит карлик-шут. Под звон колокольчиков исполняет песню «Зачем цветут цветы?..»
                                                         Шут
                                                       (поёт)
                                Ах, зачем на земле расцветают цветы, -
                                Эти нежные божьи созданья?
                                Расцветают на миг, как порою мечты
                                Среди горькой юдоли страданий…
                                И не плачут они, и не ропщут они
                                В этом празднике жизни привольной,
                                Что так кратки их ясные, светлые дни,
                                Что и дышат они так недолго…
                                Сколь прекрасен у них и манящий наряд,
                                Ароматом зовущий, столь нежным,
                                Как волнует порою усталый наш взгляд
                                Их цветущий покров белоснежный.
                                А поникнут головки, увянут цветы,
                                Что цвели золотое мгновенье,
                                Даже в смерти их столь неземной красоты,
                                Простоты и святого терпенья…
                                                  Конец спектакля
Приложение 6.
СОЛОВЬИНЫЙ САД
Музыкальная сказка по одноименной поэме А. Блока
Действующие лица и исполнители:

Соловей – молодой музыкант
Машенька – подруга Соловья
Садко – музыкант
Мария – хозяйка Соловьиного Сада
Старатель — хозяин осла и ослицы
Осёл
Ослица
Сорока
Действие происходит в России ранней весной
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
КАРТИНА ПЕРВАЯ
    Вечер в городском парке. Музыкант Садко во время прогулки встретился с самодеятельными исполнителями песни «Знойный день догорает» на слова Александра Блока (Отрывок из поэмы «Соловьиный сад»).
МАШЕНЬКА.  (Поёт. Музыкант Соловей играет на скрипке.)     
Знойный день догорает бесследно,
Сумрак ночи ползёт сквозь кусты;
И осел, удивляется, бедный:
— Что, хозяин, раздумался ты?
Или разум от зноя мутиться,
Замечтался ли в сумраке я?
Только всё неотступнее снится
Жизнь другая – моя, не моя…
И чего в этой хижине тесной
Я, бедняк обездоленный, жду,
Повторяя напев неизвестный
В соловьином звенящем саду?
Не доносятся жизни проклятья
В этот сад, обнесённый стеной,
В синем сумраке белое платье
За решёткой мелькает резной.
Каждый вечер в закатном тумане
Прохожу мимо этих ворот,
И она меня, лёгкая, манит
И круженьем, и пеньем зовёт.
И в призывном круженье и пенье
Я забытое что-то ловлю,
И любить начинаю томленье,
Недоступность ограды люблю.
И осел, удивляется, бедный:
«Что, хозяин, раздумался ты?»
Знойный день догорает бесследно,
Сумрак ночи ползёт сквозь кусты…
САДКО. (Хлопает в ладоши. Бросает купюру в раскрытый футляр скрипки.)
 Здорово!  Безукоризненное исполнение! Просто чудо!..
Какой восхитительный подарок Александру Блоку к столетию его рукописи «Соловьиный сад»…
СОЛОВЕЙ. Вы знакомы с этим произведением Блока?
САДКО. Представьте себе, друзья мои, именно сейчас я работаю над либретто музыкальной сказки по мотивам поэмы Блока «Соловьиный сад»
МАШЕНЬКА. Какое удивительное совпадение. А у нас с моим другом Соловьём дипломная работа, музыкальное оформление поэмы «Соловьиный сад» и скоро состоится защита диплома…
САДКО. Вот уж действительно удивительное совпадение. Вот и скажите после этого, что на свете не бывает чудес…
СОЛОВЕЙ. Как, по вашему мнению, нам полгода достаточно для постановки музыкальной пьесы к нашей защите?
САДКО. Либретто мной уже написано и, если у вас музыкальное оформление готово, то остаётся дело за актёрами…
СОЛОВЕЙ. Мы с Машенькой, да вы, чем не актёры?
САДКО. Да, пожалуй,… В ваших словах есть резон. Роль хозяина осла, я могу взять на себя…
СОЛОВЕЙ. Машенька с успехом сыграет роль хозяйки Соловьиного сада. Роль музыканта я исполнил бы с удовольствием.
САДКО. Остаётся роль сороки, осла и ослицы. От них особой игры и не потребуется.
СОЛОВЕЙ. Разумеется. Эти роли, — проще пареной репы (смеётся).
САДКО. Так что ж, друзья мои, сразу и примемся за дело. Вот и рукопись либретто я, как по заказу, взял с собой. (Показывает им свою рукопись.) Так что, друзья мои, по рукам?!
СОЛОВЕЙ и МАШЕНЬКА (В один голос.) По рукам!..    
КАРТИНА ВТОРАЯ
    Осёл с ослицей спят, в ослином стойле, на соломе. На киноэкране демонстрируется сон осла. Видится ему, как чудесно живётся на воле. Пасётся у реки, ест зелёную, сочную траву, пьёт родниковую, студеную воду, отдыхает вместе со своей ослицей под сенью раскидистой бузины. Сорока рассказывает им удивительные сказки и быль…
СОРОКА (декламация.)
Хорошо ослу живётся,
Если волен он, осёл!
Всё ему, легко даётся –
Есть здоровье, и весёлость!..
Ни тревог осел, не ведал,
Ни заботы, ни труда:
Спи, люби, осёл, обедай, -
Счастье, просто, хоть куда!..
    Сорока улетела. Осел, очнулся ото сна, встревоженный воспоминанием чего-то ранее неведомого.
ОСЁЛ. (Говорит задумчиво. Речитатив.)
Так вот оно, какое счастье!
А я-то разве здесь живу?
Одни побои и ненастья,
И жил я с ними, и помру…
(Обращается к своей ослице.)
— Ты знаешь, что такое воля?
Свободу, знаешь ли? – скажи…
ОСЛИЦА. (Говорит сердито.)
Что спать мешаешь? Горе, горе…
Смотри: уж дожил до седин,
Всё в облаках, глупец, летаешь…
Всё умником себя считаешь…
    Осёл, резко вскакивает на ноги. Выпрямился, вытянул шею, высоко поднял голову, наострил уши, вздрогнул всем телом, закричал во всё горло, разбежался и ударился головой в ненавистные ворота, упал без чувств…
ОСЛИЦА.
     (Ухаживает за своим ослом. Привела его в чувство. Говорит,  тяжело вздыхая.)
Мой друг, ты дожил до седин,
Всё в облаках летаешь…
Себя напрасно, господин,
Ты умником, считаешь…
ОСЁЛ. (Жалобным голосом говорит ослице.)
Честно я хозяину прислуживал,
Он работой мучает меня…
Голодом морИт. Что ещё хуже, -
Дал работу — за осла и за коня…
В дом войду и в красный угол сяду,
Чтоб судом хозяина судить…
ОСЛИЦА.  (Качает головой.)
Там дубина ждёт тебя в награду,
И ещё труднее станешь жить…
По какому праву, друг мой, судишь?
Нет закона в мире для осла…
И меня ты и себя погубишь,
Глупая ты, горе-голова…
Быть судьёю ты никак не сможешь,
Мой осёл, сама ты простота…
— У тебя, мой друг, — скажу, — и совесть,
Абсолютно, как и ум — чиста!..
    Осел, задумывается над мудрыми словами своей подруги ослицы. В это время отворяются ворота. Заходит хозяин Старатель. Выводит осла из стойла. Осел, пытается упираться. Старатель выволакивает его за уши на свет божий. Садится на осла верхом, погоняя его дубинкой…
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
КАРТИНА ТРЕТЬЯ
СТАРАТЕЛЬ. 
    (Едет верхом на осле, вдоль высокой и длинной ограды, увитой цветами. Поёт.)
Я ломаю слоистые скалы
В час отлива на илистом дне,
И таскает, осёл мой усталый
Их куски на мохнатой спине.
Донесём до железной дороги,
Сложим в кучу, — и к морю опять…
Нас ведут волосатые ноги,
И осёл, начинает кричать.
И кричит, и трубит он, — отрадно,
Что идёт налегке хоть назад.
А у самой дороги – прохладный
И тенистый раскинулся сад.
По ограде высокой и длинной
Лишних роз к нам свисают цветы.
Не смолкает напев соловьиный,
Что-то шепчут ручьи и листы.
    (Слышится щебетание птиц, соловьиные трели. Хозяин некоторое время наслаждается пением. Затем говорит речитативом.)
Крик осла моего раздаётся
Каждый раз у садовых ворот,
А в саду кто-то тихо смеётся,
И потом – отойдёт и поёт.
И, вникая в напев беспокойный,
Я гляжу, понукая осла,
Как на берег скалистый и знойный
Опускается синяя мгла.
    За оградой послышалось мелодия скрипки и пенье Соловья. Старатель приостановил своего осла, слезает с него, привязывает своего его к деревцу. Подходит к воротам Соловьиного сада, прислушивается… Исполняет музыкальный речитатив, действие пьесы разворачивается, в соответствии с текстом песни.
Отдыхает, осёл утомлённый,
Брошен лом на песке под скалой,
А хозяин блуждает влюблённый
За ночною, за знойною мглой.
И знакомый, пустой, каменистый,
Но сегодня – таинственный путь
Вновь проводит к ограде тенистой,
Убегающей в синюю муть.
И томление всё безысходней,
И идут за часами часы,
И колючие розы сегодня
Опустились под тягой росы.
Наказанье ли ждёт иль награда,
Если я уклонюсь от пути?
Как бы в дверь Соловьиного Сада
Постучаться, и можно ль войти?
А уж прошлое кажется странным,
И руке не вернуться к труду:
Сердце знает, что гостем желанным
Буду я в Соловьином саду…
    Старатель подходит к воротам Соловьиного сада, исполненный глубокого чувства сомнения.
Правду сердце моё говорило,
И ограда была не страшна…
Не стучал я — сама отворила
Неприступные двери она…
    Навстречу Старателю выходит хозяйка Соловьиного сада, ведёт его по тенистым аллеям. Их сопровождает Сорока и скрипач Соловей. Сорока говорит речитативом.  
Вдоль прохладной дороги, меж лилий
Однозвучно запели ручьи,
Сладкой песней меня оглушили,
Взяли душу мои соловьи.
Чуждый край незнакомого счастья
Мне открыли объятия те,
И звенели, спадая, запястья
Громче, чем в моей нищей мечте.
Опьянённый вином золотистым,
Золотым опалённый огнём,
Я забыл о пути каменистом,
О товарище бедном своём.
Пусть укрыла от дольнего горя
Утонувшая в розах стена, -
Заглушить рокотание моря
Соловьиная песнь не вольна!
И, вступившая в пенье тревога,
Рокот волн до меня донесла…
Вдруг – виденье: большая дорога
И усталая поступь осла…
И во мгле благовонной и знойной
Обвиваясь горячей рукой,
Повторяет она беспокойно:
— Что с тобою, возлюбленный мой?
Но вперяясь во мглу сиротливо,
Надышаться блаженством спеша,
Отдалённого шума прилива
Уж не может не слышать душа…
КАРТИНА ЧЕТВЁРТАЯ
    Жизнь в обетованном Соловьином саду Марии исполнена блаженства, неописуемого счастья, неземной радости. Наслаждаясь этим счастьем старателю казалось, что счастью не будет конца. Время словно остановилось, исключительно для того лишь, чтобы усталая душа могла напитаться счастьем на целую жизнь вперёд…
    Однажды Старатель проснулся, исполненный новых сил и вдохновенных желаний.
СТАРАТЕЛЬ.  (Запел вдохновлено.)
Я проснулся на мглистом рассвете,
Неизвестно которого дня.
Спит она, улыбаясь, как дети, -
Ей пригрезился сон про меня.
Как под утренним сумраком чарым
Лик, прозрачный от страсти, красив!..
По далёким и мерным ударам
Я узнал, что подходит прилив.
Я окно распахнул голубое,
И почудилось, будто возник
За далёким рычаньем прибоем
Призывающий жалобный крик…
   Зов к жизни иной, вновь взволновал душу, успокоенную Соловьиным Садом Марии. Жизнь, исполненная блаженства, неописуемого счастья, неземной радости, словно отплывала от берега вечного счастья…
СТАРАТЕЛЬ. (Говорит речитативом.)
Крик осла был протяжен и долог,
Проникал в мою душу, как стон,
И тихонько задёрнул я полог,
Чтоб продлить очарованный сон.
И, спускаясь по камням ограды,
Я нарушил цветов забытьё.
Их шипы, точно руки из сада,
Уцепились за платье моё…
    Преодоление счастья для Старателя было тяжелее преодоления жизненных невзгод. Зов к иной жизни, может быть, ещё более тягостной, чем прежде,  пленит душу с новою, неведомой силой.
СТАРАТЕЛЬ. (Музыкальный речитатив.)
Путь знакомый и прежде недлинный
В это утро кремнист и тяжёл.
Я вступаю на берег пустынный,
Где остался мой дом и осёл.
Или я заблудился в тумане?
Или кто-нибудь шутит со мной?
Нет, я помню камней очертанье,
Тощий куст и скалу над водой…
Где же дом? – И скользящей ногою
Спотыкаюсь о брошенный лом,
Тяжкий, ржавый, под чёрной скалою
Затянувшийся мокрым песком…
    (Подымает лом, разбивая им прибрежные камни.)
Размахнувшись движеньем знакомым
(Или всё ещё это во сне?),
Я ударил заржавленным ломом
По скалистому камню на дне…
И оттуда, где серые спруты
Покачнулись в лазурной щели,
Закарабкался краб всполохнутый,
И присел на песчаной мели.
Я подвинулся, — он приподнялся,
Широко разевая клешни,
Но сейчас же, с другим повстречался,
Подрались и пропали они…
А с тропинки, протоптанной мною,
Там, где хижина прежде была,
Стал спускаться рабочий с киркою,
Погоняя чужого осла.
                      Конец спектакля.